Глава 1
Большой катер лениво покачивался на волне.
Утреннее солнце золотило верхушки холмов, его лучи падали на
маслянистую поверхность безветренного моря и, отражаясь от нее, до боли слепили
глаза.
Берта Кул, крепкая и упругая, как моток стальной проволоки,
сидела на палубе на складном стуле, уперев ноги в леер и твердо удерживая
бамбуковое удилище. Ее серые, алмазного блеска глаза спокойно-настороженно в
ожидании первой легкой поклевки устремлены на леску — туда, где она входила в
воду.
Берта полезла в карман свитера, вытащила сигарету, поднесла
ее ко рту. Не отводя глаз от лески, спросила:
— Спички есть?
Я прислонил свою удочку к лееру, удерживая ее между колен,
зажег спичку, прикрывая пламя ладонями, и потянулся с огоньком к Берте.
— Спасибо, — бросила она и глубоко затянулась.
Из-за болезни Берта похудела фунтов на двадцать.
Когда силы вернулись к ней, она стала заниматься спиннингом.
Спорт на свежем воздухе сделал ее крепкой и загорелой. И хотя она все еще
тянула на сто шестьдесят с гаком, — но теперь — сплошные мускулы.
Мужчина, сидевший справа от нее, — грузный, большой, он и
дышал с хрипотцой, — поинтересовался:
— Как идут дела?
— Ничего, идут, — ответил я.
— И давно вы здесь сидите?
— Да.
— Поймали что-нибудь?
— Кое-что.
Некоторое время мы удили в молчании, затем он сказал:
— Не важно, поймаю я что-нибудь или нет. Но это счастье
побыть там, где можно расслабиться, подышать соленым воздухом, уйти от адского
шума цивилизации.
— Согласен, — кивнул я.
— По мне, звонок телефона звучит как взрыв бомбы. — Мужчина
рассмеялся почти виновато и повернулся ко мне: — Вчера, только вчера я, знаете
ли, наблюдал за телефонным аппаратом примерно так, как сейчас смотрит на удочку
ваша… Извините, эта миссис — ваша жена?
— Нет.
— Я решил сперва, что она — ваша матушка. Но потом подумал,
что в наши дни ни в чем нельзя быть уверенным. Во всяком случае, она наблюдает
за леской, как я за телефоном, — будто гипнотизируя, стараясь что-то внушить.
— Адвокат? — спросил я.
— Врач.
Помолчав, он добавил:
— Вот так и бывает с нами, врачами. Мы так заняты здоровьем
других людей, что пренебрегаем своим собственным. Врачевание, знаете ли,
тяжелая, непрерывная и однообразная работа. Операции по утрам, затем телефонные
звонки в больницу. Присутствие — каждый день. По вечерам визиты, и обязательно
по вечерам.
Люди весь день носят с собой свою боль, а потом, когда
уляжешься поудобней в кровати, непременно позвонят и попросят приехать.
— В отпуске? — спросил я доктора.
— Нет, просто улизнул. Пытаюсь делать это каждую среду. —
Доктор поколебался, прежде чем доверительно сообщить: — Я должен так поступать…
По предписанию моего врача.
Я взглянул на этого очень тучного мужчину. Веки у него,
заметно припухшие. Казалось, если он сейчас закроет глаза, то открыть их ему
будет трудно. Кожа бледная. Было в нем нечто, что заставляло вспомнить о тесте,
которое вот-вот взойдет на дрожжах и вылезет из кастрюли.
— Ваша подруга выглядит отлично.
— Да… Она мой босс.
— О!
Может быть, Берта Кул прислушивалась к нашему разговору,
возможно, и нет. Ее глаза оставались прикованными к леске, словно у кошки,
наблюдавшей за крысиной норой. Когда Берта чего-нибудь хотела, ее желание ясно
прочитывалось на лице. Сейчас она хотела поймать рыбу.
— Вы сказали, вы работаете у нее?
— Да.
Доктор был, видимо, озадачен.
— Она возглавляет детективное агентство, — объяснил я. —
«Б.Кул. Конфиденциальные расследования». Мы взяли выходной — между делами.
— Ах вот как.
Взгляд Берты стал еще настороженней. Она слегка наклонилась
вперед, замершая, выжидающая.
Кончик ее удилища согнулся. Берта стиснула правой рукой
ручку катушки. Драгоценности ослепительно сверкали в утреннем свете. Удилище
снова напряглось, прогнулось, леска заметалась в воде.
— Смотай живо свою леску, — приказала Берта. — Освободи
место для подсечки.
Я начал было сматывать свою леску, но что-то сильно дёрнуло
за нее, словно пытаясь вырвать удилище из моих рук. Леска со свистом ушла под
воду.
— О, превосходно! — воскликнул доктор. — Я ухожу с дороги.
Он поднялся, но тут и его удилище согнулось почти пополам.
Его веки затрепетали. Лицо исказилось возбуждением.
Я пытался удержать свое удилище. Берта воскликнула:
— Сматывай катушку. Ну же, тяни!
В зеленой глуби воды я уловил серебристые отблески: рыба
металась, сопротивляясь леске.
Берта напрягла все свои силы. Ее плечи то поднимались, то
опускались от усилий. Большая рыбина выскочила из воды, и Берта удачно
использовала этот момент, ухитрившись перебросить ее через леер, как бы в
продолжение ее броска, рыба ударилась о палубу, шлепнулась, словно кусок сырого
мяса, и начала бить хвостом по доскам.
Доктор вытянул свою рыбу.
Моя сорвалась.
Доктор улыбнулся Берте Кул.
— Ваша больше моей, — объявил он.
Берта сказала:
— Ага.
— Скверно, что ваша сорвалась, — сочувственно обратился ко
мне доктор.
— Дональду это все равно, — заметила Берта.
Доктор взглянул на меня с удивлением.
— Я люблю свежий воздух, — сказал я, — физический напряг,
чувство праздности. Когда я занимаюсь делом, все это полностью исключено. Время
от времени необходимо отдохнуть.
— То же самое бывает и со мной.
Берта посмотрела на доктора скользящим взглядом — с головы
до ног.
Из камбуза до нас донесся запах горячих сосисок.
Доктор обратился к Берте:
— Не хотите ли перекусить?
— Не сейчас. Клев еще не кончился, — отмахнулась она.
