— Примерно в квартале отсюда.
— Я не заметил вашей машины.
— Я редко останавливаюсь возле самого дома. Я хотел, чтобы
вы прошли со мной немножко пешком, Лэм. Знайте же: Колетта думает, что у нее
нервный срыв, но все гораздо серьезней…
— Чем она больна?
— Доктор Деварест не хотел, чтобы ей говорили…
— Но что с ней?
— Вас это не должно интересовать, — остановил меня
Гелдерфилд. — Я просто хотел вас проинформировать.
Если в ходе эксперимента обнаружится нечто способное
взволновать или рассердить Колетту… вам следует сначала предупредить о такой
возможности меня. Я найду момент и способ, чтобы подготовить ее.
— Какого рода новости могут ее так сильно взволновать?
Он встретил мой взгляд.
— Ну, например, сведения о том, что доктор Деварест вел
двойную жизнь.
— А это так?
— Подозреваю — да.
— И давно вы… его заподозрили?
— Этот вопрос тоже вне вашей компетенции, — усмехнулся
Гелдерфилд, — Так я свяжусь с синоптиками. Если сумею — приеду. Но ни при каких
обстоятельствах нельзя допустить присутствия Колетты на эксперименте, если меня
не будет. Не исключены самые неожиданные реакции.
— По поводу реакций, — сказал я. — Ваша пациентка болезненно
реагирует на любую информацию или только на факты, подтверждающие измену мужа?
— Ей нельзя раздражаться, сердиться, огорчаться. Необходимо
избегать всего, что способно вызвать у нее подобные душевные состояния.
— А радость, торжество, ликование, позитивные эмоции?..
— Прежде всего опасны гнев и раздражение, — перебил меня
Гелдерфилд. — Я пекусь о ее здоровье и надеюсь на вашу поддержку.
— А постоянное лечение неэффективно? — не отставал я.
Гелдерфилд снова посмотрел мне прямо в глаза:
— Не вижу оснований распространяться на эту тему.
Если откроется что-то о Деваресте, вам следует
проконсультироваться со мной. Всего наилучшего.
— Но мы еще увидимся сегодня?
— Вероятно.
— Она захочет быть там.
— А я не уверен, что я этого захочу, в особенности если не
смогу здесь присутствовать.
— Я должен подготовиться заранее. Ураган нельзя остановить.
— Понимаю.
— Вы хорошо знали Девареста?
— Чем вызван этот интерес? — недоверчиво спросил Гелдерфилд.
— Вашей версией о его двойной жизни, — напомнил я.
— Как вы к ней относитесь?
— Вы имели в виду Нолли Старр?
Гелдерфилд ответил не сразу:
— Да.
— И могли бы это подтвердить?
— Да.
— Чем?
Гелдерфилд иронически улыбнулся. Он не был склонен к
откровенности.
— Это важное обстоятельство, — заметил я.
— Не сомневаюсь, — сухо сказал он.
— Слушайте, доктор, мы союзники или нет? Я считал, что да.
— Ну и что же?
— Вы не очень-то разговорчивы. Для союзника.
— Я не вижу оснований сообщать вам больше того, что я уже
сказал.
— Тогда я вам скажу! — взорвался я. — Я разыскал Нолли
Старр. Ее адрес: Ист-Бендон-стрит, шестьсот восемьдесят один. Квартиру снимает
Дороти Грейл, ее подруга. Я заходил туда и застал там… Джима Тимли. По-моему,
Тимли влюблен в Нолли Старр, хотя девушки разыграли целую пьесу, пытаясь
убедить меня в том, что Тимли интересуется Дороти Грейл. Для вас эти факты
что-нибудь значат?
Доктор Гелдерфилд с досадой закрыл глаза.
— Возможно, — пробормотал он через несколько секунд.
— Вот как я представляю себе ситуацию, — продолжал я,
несколько успокоившись. — Когда Тимли, который был под каблуком у миссис
Деварест, увлекся Нолли Старр, обстановка в доме осложнилась. Но доктор
Деварест был мудрый человек. Он знал о том, что происходит, и одобрял это.
— Надеюсь, вы правы, Лэм! — отозвался Гелдерфидд с
облегчением. — Мне известны лишь немногие факты.
Как-то Деварест должен был в шесть часов утра оперировать в
клинике по поводу аппендицита. Но он не приехал. Меня самого срочно вызвали в
клинику, и я знаю, что его там тогда не было. Около семи часов я проезжал мимо
парка и увидел Девареста с Нолли Старр. Они играли в теннис и не заметили меня.
— Что еще? — спросил я.
— Пару раз доктор Деварест упоминал о ночных вызовах, но в
его блокноте они не записаны.
— А разве не могло случиться, что доктор Деварест отмечал не
все вызовы?
Гелдерфилд отверг мое предположение:
— Исключено. Если только вызов не был забыт преднамеренно.
Видите ли, Деварест был помешан на системности. Он во всем добивался
системности… А почему вы спросили о вызовах, не зафиксированных в блокноте?
— Я думаю, доктор Деварест навестил кого-то в свой последний
вечер, но записи об этом, предварительной, как это он обычно делал, в блокноте
нет.
— У кого же, по-вашему, он был?
— Наверное, у того, кто знал кое-что о сейфе и содержимом
сейфа.
— То есть о драгоценностях?
— Кроме драгоценностей, похищено еще что-то. Звонок мог быть
обставлен так, словно это пациент вызывает врача на дом.
Доктор Гелдерфилд опять прикрыл глаза.
— Любопытное предположение, — заметил он. — Я не думаю…
Впрочем, может быть, вы и правы.
— Не могли бы вы подбросить мне какую-нибудь мыслишку?
Он отрицательно покачал головой.
— Миссис Деварест утверждает, что две пациентки, к которым
доктор ездил перед своей смертью, не имеют ничего общего с…
Гелдерфилд прервал меня:
— Я знаю. После смерти Девареста обе стали моими
пациентками. Они никак не связаны с теми событиями, которые вас занимают.
— Но какой-то визит он все-таки не отметил, — сказал я
напоследок.
— Едва ли, — возразил Гелдерфилд. И неожиданно ухватился за
мою руку. — Лэм! Я с предубеждением относился к частным детективам. Признаюсь в
этом. Но у вас, Лэм, есть голова… Если потребуется, обращайтесь ко мне. Я
постараюсь помочь.
