— Да вот, над дверью укреплен кусок свинца.
— Вздор! — бросил Альфман. — Туда и гвоздя не просунуть, не
то что руку. Как же закрепили свинец?
— А зачем просовывать руку? Обратите внимание — два болта…
— Ну?
— Кто-то просверлил снизу две дырки, просунул в них бечевку
и подтянул свинец к верхней кромке двери. Болты провалились в дырки, на них
надели гайки и завернули их. Все было сделано аккуратно. И профессионально.
— Но вы же осматривали дверь в шесть часов, — напомнил
Гелдерфилд.
— Не эту часть двери. Я ведь только удостоверился, в порядке
ли противовес.
— Что же теперь делать? — спросил, ни к кому не обращаясь,
Тимли.
— Оставим все как есть. Вызовем полицию. Возможно, удастся
найти отпечатки пальцев.
— Я должен все рассказать Колетте, — заторопился Гелдерфилд.
— Господи! Она же до сих пор сидит в кресле, я оставил ее на минутку…
— Успокойтесь! — усмехнулась Берта. — Когда вы бегали за
Альфманом, она сама пришла сюда посмотреть, что происходит. Потом вернулась в
кресло и снова стала инвалидом.
— Но ей не следовало так поступать! — выпалил Гелдерфилд, выбегая
в боковую внутреннюю дверь гаража.
— Все это подстроено! — громко сказал Альфман. — Я
предвидел, что столкнусь с чем-то подобным. С жульническим экспериментом,
организованным с целью вымогательства!
— Вы обвиняете кого-нибудь конкретно? — спросил я.
— Вас! — заорал он, кипя от негодования. — Вы пытаетесь
взять нас за горло, грозите убедить присяжных, что страховая компания скрывает
улики, отнимает у бедной вдовы сорок тысяч долларов! Будете доказывать, что вы
раскрыли махинацию страхового агента, который укрепил кусок свинца и сорвал
эксперимент… К черту всех частных детективов! Банда мошенников…
— А ну-ка врежь ему, Дональд. Дай ему по физиономии! —
потребовала Берта.
— Не знаю, кто подложил этот брусок, — спокойно сказал я. —
Не уверен, что это вы, но и поручиться, что не вы, — не могу. Однако я
непричастен…
— Хватит молоть чепуху! Вы прекрасно знаете, кто это сделал!
— завопил Альфман.
— Вы лжете!
Он чуть не задохнулся от ярости.
— Заткнись, коротышка! Ублюдок! Ненавижу всех детективов!
Продажные твари…
Я увидел, как встрепенулась Берта и ударила Альфмана по
лицу.
Челюсть его отвисла. Альфман застыл от изумления.
Затем кинулся на меня.
Он был выше, крепче, гораздо сильней и мог, по всей
вероятности, легко расправиться со мной. Но я припомнил, чему учил меня Лу, мой
учитель в боксе и иных видах драк; Альфман метил мне в грудь, я уклонился в
сторону, согнул правую руку и прижал ее к телу, а когда мой противник, готовя
новый удар, открылся, — двинул его правой в живот. Я почувствовал, что попал
ему в солнечное сплетение. И тут же, действуя словно по команде Лу, левой,
апперкотом, повредил страховому агенту челюсть. Скрип зубов… Его дыхание внезапно
пресеклось, глаза остекленели.
Я очнулся среди изумленных зрителей. До меня донеслись слова
Гелдерфилда. Он умолял свою вновь им доставленную в гараж пациентку:
— Не смотрите, Колетта! Позвольте мне снова увезти вас
отсюда. Вам нельзя волноваться.
— Не мешайте! Отойдите от кресла. Оставьте меня, Уоррен! —
сердилась вдова.
— Покончи же с ним, глупец! Что ты мешкаешь? — рявкнула
Берта.
Альфман еще держался на ногах. Собрав остатки сил, он
размахнулся, но ударить меня не успел: моя контратака была точна и молниеносна.
Альфман качнулся, колени его подогнулись, он рухнул.
Я дрожал от напряжения и не смог бы, наверное, удержать в
руке спичку, прикуривая. Я непроизвольно пятился, избегая взглядов людей,
столпившихся вокруг.
Наткнулся на Берту.
— Ишь ты, маленький чертенок… — пробормотала Берта. —
Одолел-таки, одолел. — Она покрутила головой. — Замаринуйте меня вместо огурца!
Глава 13
Берта Кул влезла в нашу служебную машину и устроилась рядом
со мной. Я выехал на дорогу.
— На кой черт тебе все это было устраивать? — покосилась на
меня Берта.
— Что?
— Ну, эксперимент… Когда ты нашел свинцовый брусок, почему
ты его не убрал?
— Из упрямства. К тому же это улика.
— Какая улика?
— Которая доказывает, что кто-то умышленно испортил
механизм, прикрепив к двери свинец.
Ураган еще не утих. Ветер завывал вокруг нас, раскачивал
машину вправо-влево, вывертывал листья пальм, словно гигантские зонтики. Капли
пота на лице и теле тут же испарялись, поверхность кожи шелестела, как сухой
пергамент, покрытый пылью.
— Слушай, у тебя были прекрасные условия для проведения
эксперимента, — рассуждала Берта. — Такого сильного ветра давно уже не было.
Неизвестно, когда опять повезет. Можно ждать месяцами и не дождаться.
Я согласно кивнул.
— А этот брусок нарушил все планы. — Недоумение у Берты не
проходило. — Почему ты не удалил его, чтоб довести свой опыт до конца?
Посмотрели бы, что будет…
— Было бы то же самое, — уверил я ее.
— Почему это?
— Подумай сама. Есть примерно один уровень, на котором дверь
остается в положении неустойчивого равновесия.
— Ну?
— С весом, закрепленным на притолоке сзади, уровень этот
заметно снижается, так что машина едва проходит под навесом. Но даже тогда,
заметь, дверь взмывает вверх, когда ветер приводит ее в движение, — вверх, а не
вниз идет…
— Так бы не случилось, если б не груз.
— Ты уверена?
— Нет, но мне так кажется.
— Да, интереснейший эксперимент… — протянул я.
— Так ты собираешься его проводить или нет?
— Нет.
— Тогда его проведет кто-нибудь другой.
— Пускай.
— Но почему ты упускаешь этот шанс?
— Да он ничего не доказывает! Веревка, которая обычно
свисала с рычага и позволяла затворить дверь гаража изнутри, очутилась наверху.
Кто-то забросил ее туда и запутал, закрутил так, чтобы ею нельзя было
воспользоваться…
— С веревкой все ясно, — прервала меня Берта. — Но что из
этого следует?
