Шофер опустил голову.
— Вы сильно заблуждаетесь, полагая, что миссис Деварест
жаждет выйти за вас замуж, — сказал я безжалостно. — Вдовы любят иногда
распушить перышки, ну, просто для того, чтоб проверить свою способность летать.
— Ерунда! Я могу завоевать любую женщину и когда захочу, —
мрачно изрек Бейли.
— Нужна большая территория для охоты, — предположил я.
— Не обязательно, — лениво возразил Бейли, оттопырив толстые
губы. Постепенно самоуверенность возвращалась к нему. — Я знаю, что говорю. На
первом этапе надо… подготовить, разогреть женщину, возбудить в ней интерес к
своим мужским возможностям. На втором этапе — вдруг полный поворот, не
обращаешь на нее внимания. Она забеспокоится, она заигрывает с тобой, наконец,
пристает к тебе. Все! Она готова. Можешь делать с ней что угодно.
— Возможно, вы и правы, — согласился я. — Однако я
подозреваю, что сегодня вечером Хармли предложит миссис Деварест выйти за него
замуж.
У Руфуса Бейли отвисла челюсть.
А я встал и вышел из его комнаты.
Глава 14
Секретарь в нотариальной конторе с сомнением поглядела на
меня:
— Как, вы сказали, ваше имя?
— Лэм. Дональд Лэм.
— Вы адвокат?
— Нет.
— Какая же у вас профессия, мистер Лэм?
Я отдал ей визитную карточку. Она погрузилась в ее изучение,
затем подняла на меня глаза:
— Так что вам угодно?
— Мне нужен список умерших людей, оставивших большое
наследство и не имевших компаньонов в своем бизнесе.
Девушка с сомнением покачала головой:
— Мы таких справок не даем.
— Скажем, врач-практик оставил крупное состояние…
— Нет-нет, вы должны конкретно ставить вопрос: чьим
состоянием вы интересуетесь?
— О’кей.
Я разыскал ближайшую телефонную будку, позвонил в Ассоциацию
медиков и попросил назвать мне наиболее успешно практиковавших врачей, которые,
увы, скончались в течение года. Мне назвали шесть фамилий, среди них и доктора
Девареста. Я вернулся в контору и через десять минут стал обладателем нужных
мне сведений.
Потом я отправился в ту же телефонную будку, которая
находилась за углом нотариальной конторы.
Разговор с первой вдовой мне ничего не дал.
Со второй я придерживался той же тактики.
— Извините, пожалуйста, я из нотариальной конторы. Мне нужно
кое-что выяснить относительно состояния вашего мужа.
— Что вы хотите узнать?
— У вашего мужа были какие-нибудь дела с мужчиной около
тридцати лет, у него темные вьющиеся волосы, длинный прямой нос, красивые
глаза, привычка слегка задирать голову. Симпатичный, с чувством юмора…
— Да, конечно, — перебила меня вдова. — Это мистер Хармли. Я
знаю, что мой муж ссудил мистеру Хармли деньги. Небольшую сумму, но мистер
Хармли был ему очень признателен.
— Сколько? Двести пятьдесят долларов?
— Да.
— Мистер Хармли вернулся из Южной Америки и возвратил долг?
— Так случилось, что он прилетел в тот день, когда умер мой муж.
Мистер Хармли прочитал об этом в газете, прислал мне письмо с выражением
соболезнования и чек.
— У вашего мужа не было акций нефтяных промыслов?
— У мужа не было, — ответила она.
— А у вас?
— Не понимаю, зачем вам это нужно знать. Кто со мной говорит?
Назовите ваше имя.
Я терпеливо повторил:
— Мэм, мы просто уточняем: акции приобретены вами или были
куплены вашим мужем в результате более раннего взноса? Ведь от этого зависит,
как вы понимаете, размер налога.
— Ах вот оно что… — Моя собеседница заметно успокоилась. — У
мужа не было акций. А у меня они есть. Это моя личная собственность.
— Благодарю вас.
Я повесил трубку.
И отправился на Ист-Бендон-стрит, дом 681. Поднялся на
третий этаж, уповая на то, что ни Нолли Старр, ни Дороти Грейл нет дома. На мой
стук никто не ответил. Замок, простой и удобный, был, по-видимому, рассчитан на
то, чтобы женщина, приходившая убирать квартиру, могла легко с ним справиться.
Я тоже справился с ним без труда.
Приступил к обыску. В гостиной меня заинтересовали книги —
преимущественно детективы, тщательно отобранные, самых популярных авторов.
Угадывалась система доктора Девареста. Еще там была откидная кровать. Я опустил
ее, осмотрел покрывало, измятые, несвежие простыни, которые следовало бы, на
мой взгляд, поменять. Стенной шкаф был забит женской одеждой.
Я решил, что это платья Дороти Грейл. Она, очевидно,
пользовалась и постелью. Нолли Старр, следовательно, занимала спальню.
Я мягко толкнул дверь. В спальне было сумрачно, шторы плотно
задернуты. Чтобы Нолли Старр, теннисистка, любительница ранних велосипедных
прогулок, могла валяться на постели до полудня, — такая мысль не приходила мне
в голову.
Я вгляделся в полусумрак спальни.
На кровати поверх покрывала, прикрыв глаза согнутой в локте
рукой, лежала женщина. Ее волосы в беспорядке рассыпались по подушке. Тонкая
ночная рубашка персикового цвета чуть прикрывала голые стройные ноги.
Я стоял некоторое время не шелохнувшись.
Медленно, на цыпочках попятился обратно в гостиную,
поглядывая на кровать и опасаясь какого-нибудь движения полунагой женщины, ее
долгого, предшествующего пробуждению вздоха.
Но ничего не последовало: ни движения, ни вздоха.
Полная неподвижность, молчание. Фигура, неестественно
распростерта поверх покрывала… Нолли Старр!
И странный цвет ее лица подсказал ответ на мучивший меня
вопрос. Я осторожно дотронулся до ее лодыжек.
Кожа была еще теплая, но — неживая. Я отвел ее руку, прикрывавшую
лицо: вокруг шеи был туго затянут розовый шнурок. За головой, с подушки
смотрела на меня ручка картофелемялки, с ее-то помощью и был закручен вокруг
шеи шнурок.
Я раскрутил петлю, пощупал пульс, наклонился к девушке в
слабой надежде услышать биение сердца.
Оставался один шанс из тысячи, что поможет аппарат
искусственного дыхания. Я метнулся к телефону, набрал номер «скорой помощи»,
объяснил дежурному врачу, что от него требуется.
Драгоценности из сейфа доктора Девареста оттягивали мой
карман. Полиция, конечно, заинтересуется, с какой целью я проник сюда. Меня
обыщут, найдут камни. Полиция сложит два плюс два и получит четыре. Она решит,
что Нолли Старр или сама похитила драгоценности из сейфа, или получила их от
доктора Девареста. А я пришел за ними. Нолли Старр спала, пробудившись, начала
кричать, сопротивляться… А я заставлял ее замолчать и, возможно, не желая
убивать девушку, затянул шнурок слишком туго…
