Возле дома, откуда я только что выбрался, стояла машина, на
которой приехала Берта Кул. Машина была заперта. Но у меня был ключ, который
подходил к замку багажника: не лучшее в мире укрытие, но мне выбирать не
приходилось. Лисман, я думаю, уже несся по следу.
Я отпер багажник, поднял крышку, залез внутрь, для чего
пришлось сложиться пополам и вобрать голову в плечи. Крышку багажника я с
трудом захлопнул и очутился в темноте.
Какая-то железка оцарапала мне лодыжку, другая уперлась в
плечо, причиняя сильную боль. В багажнике почти нечем было дышать, и я гадал,
сколько смогу тут продержаться.
Как впоследствии выяснилось, я провел в багажнике целых пять
минут. Казалось, дольше, потому что, сидя в темноте, я все время просчитывал
возможные варианты последующих событий. Среди прочих прогнозировался и такой:
Лисман отвозит Берту в полицейское управление и оставляет эту машину там.
Наихудший вариант, ужаснувший меня!
Я как раз дошел в своих размышлениях до этого пункта, когда
услышал голоса: мужской — гневный, угрожающий, и женский, который тоже не
отличался мягкостью и смирением.
Голоса приблизились, я различал каждое слово.
— Ничего подобного! — отбивалась от каких-то доводов собеседника
Берта.
— А я говорю вам, он находился под арестом, — шумел Лисман.
— А вы знаете, что это значит — сбежать из-под ареста? Да и те, кто
содействовал побегу, тоже получат свое, не волнуйтесь!
— Вздор! — отрубила Берта.
— Вы помогли ему сбежать, — крикнул Лисман.
— Что?! Да я сидела в гостиной вместе с вами!
Короткое молчание: лейтенант усиленно шевелил мозгами. Потом
опять крик:
— Я уверен в том, что это вы организовали побег!
— Меня не интересует, в чем вы там уверены или не уверены.
Единственное, что меня заботит, — мнение двенадцати присяжных, ясно?
— Я могу привлечь к ответственности вашу секретаршу. Уж
она-то увязла по уши! Помогла ему бежать…
— Бежать от кого? — спросила вдруг Берта.
— От меня! От кого же еще?!
— А кто вы такой, черт возьми?
— Я? Представитель закона!
— Откуда нам это знать?
— Как откуда?
— Вы не представились, не предъявили обвинения.
Вы вообще не арестовывали его!
— Что вы такое несете! — зарычал Лисман.
— Давайте вспомним, как все происходило. — Я так ясно
представил себе ничуть не смущенное лицо Берты, что даже в моем положении
улыбнулся. — Вы появились в квартире Элси, важный и надутый, как индюк.
Соблазнившись бифштексом, решили пообедать.
Перед едой, вспомните-ка, объявили перемирие. Тут Дональд
вылез из шкафа. Но вы и тогда не заикнулись об аресте.
— Он знал об этом, — возразил Лисман. Но в голосе лейтенанта
уже не было уверенности, да и грозовых раскатов поубавилось.
— Ерунда! — отрезала Берта. — Я не изучала право, а Дональд
Лэм изучал. Существуют определенные формальности, их надо соблюдать. Чтобы
арестовать человека, следует взять его под стражу — буквально или фигурально,
объявить, что ты представляешь закон, выдвинуть против него обвинение.
— Я этих принципов не нарушал, — с досадой сказал лейтенант.
Берта засмеялась:
— Рассмотрим-ка данный случай с юридической точки зрения.
Опытные адвокаты раздерут вас в клочья перед присяжными, расписывая, как вы
«исполняли» за бифштексом свои профессиональные обязанности. Газеты с
удовольствием прокомментируют: «Лейтенант чертовски проголодался и так увлекся
обедом, что прозевал подозреваемого. Тот сбежал, пока офицер поглаживая пузо и
скалил зубы!»
Лисман замолчал. Берта продолжала обличать его с такой
яростью и сарказмом, что я посочувствовал бедолаге.
— Спектакль! — воскликнула Берта. — Офицер полиции вымогает
обед у стенографисточки и проваливается с арестом коротышки, который ускользает
у него из-под носа! И вы еще осмеливаетесь обвинять меня и мою стенографистку в
соучастии! Собираетесь привлекать меня к ответственности… Не-ет, вы будете
держать язык за зубами. А если я услышу, как вы чирикаете, — тут же обращусь к
газетчикам. Пораскиньте-ка мозгами, подумайте об этом на досуге.
Берта дернула дверцу машины и утвердилась за рулем.
Лисман кашлянул. И это был единственный звук за все то
время, пока Берта влезала в машину и включала зажигание.
У Берты отвратительная привычка резко сбрасывать и повышать
скорость. Не знаю, как она вообще ухитрялась вести машину. Педаль сцепления и
педаль газа пребывали у нее в постоянном конфликте, но машина тем не менее
двигалась, хотя и сопротивлялась шоферу.
Вот и сейчас машина задергалась, как припадочная.
Меня подбросило в багажнике. Но машина, видно, пристроилась
к потоку транспорта. Неизменные толчки и рывки указывали на это.
Я терпел до тех пор, пока Берта, судя по ритму толчков, не
свернула с магистрали на относительно спокойную улицу. В своей норе я, шаря
рукой вокруг себя, нащупал гаечный ключ. Принялся ритмично постукивать им снизу
по крышке багажника.
Машина подпрыгнула, вильнула (значит, подъехали к тротуару)
и остановилась. Я перестал стучать.
Берта вылезла из-за руля, обошла вокруг автомобиля.
— Зажарьте меня, — услышал я ее бормотание. — Готова
поклясться, что спустила шина.
— Так и есть, — согласился я.
Машинально, не задумываясь, Берта рявкнула в ответ:
— Неправда! — Затем раздался долгий, удивленный вздох и
восклицание: — Где ты прячешься, черт побери?!
Я не ответил: опасаясь любопытства случайных прохожих. Берта
сама должна была догадаться. Ей потребовалось на догадку несколько секунд.
Берта взгромоздилась на сиденье и опять пустилась в путь. На
этот раз она сделала несколько поворотов, убеждаясь, что за нами нет слежки.
Затем, остановив машину, Берта выпустила меня, оценив мои действия следующим
образом:
— Ну, с тобой не соскучишься, чертов ты крысеныш!
Я прошелся немного, расправляя затекшие руки, ноги, плечи.
Где же это мы приземлились? В небольшом переулке, в сторонке
от суеты и движения бульваров. Неподалеку, в полутора кварталах от нас, мелькали
огни, — бульвары там.
Здесь было темно и тихо. Мой слух уловил тем не менее
какое-то жужжание. Я навострил уши. Берта разглагольствовала вовсю:
— Ты слишком быстро перемещаешься в пространстве, мой милый,
но они уже нашли для тебя уютную комнатку с решеткой, там тебе нельзя будет
развить высокую скорость. Тюрьма плачет по тебе с тех пор, как ты осчастливил
наше агентство! И по мне заодно, — саркастически добавила Берта, — раз я всюду
таскаюсь за тобой.
