Здесь все было по-прежнему: заснеженные громады гор заслоняли небо, звенели и стрекотали насекомые, в неподвижном воздухе толклась мошкара, одуряюще пахли цветы и травы.
– То место, самое то! – несколько раз возбужденно приговаривал Лускус, приподнимаясь в седле и оглядывая долину и окрестные горы.
– Ты-то откуда знаешь… – пробурчал Клим, думавший о Медее, и, указав на каменистый склон, добавил: – Мы вроде бы во-он оттуда спускались. А может, и не оттуда… Черт, я тогда еле живой был, а Цендорж вообще ничего не видел – снежная слепота. Кстати…
– Уже, – рассмеялся Лускус и выудил из заплечного мешка кожаные наглазники с крохотными дырочками. – Цендорж и постарался. Так что нам никакая слепота не страшна. А теперь… Видите три дерева у скалы? Правьте туда.
Клим с монголом переглянулись, но промолчали…
У растущих из одного корня трех стволов векового корявника они спешились. Лускус огляделся, поднял из травы увесистый камень и принялся ритмично бить им по скале. Клим готов был поклясться, что одноглазый выбрал не случайный камень и старается попадать в одно и то же место. Кроме того, ему показалось, что Лускус делает это уже не первый раз.
Под ударами огромный глыбистый утес загудел, как колокол. Из ветвей корявника с криком взметнулась птичья стайка, а через бурьян с треском проломился какой-то небольшой, но весьма увесистый зверек.
Отбив ведомое лишь ему количество ударов, Лускус замер, приложив палец у губам. Несколько секунд стояла тишина, а потом со стороны гор пришел ответ – такие же ритмичные удары и пронзительный свист.
– Ага! – осклабился одноглазый, аккуратно кладя камень на прежнее место. – Нас ждут. Поехали!
Они взобрались на прыгунов, обогнули скалу и поднялись по пологой осыпи к гребню, усеянному огромными глыбами. Клим ожидал увидеть кого угодно, вплоть до перевербованных Лускусом снейкеров, но канцлер снова сумел удивить его. В проходе между двумя угловатыми камнями их поджидал молодой парень в черной куртке. Выстриженная полосами голова, шрамовые татуировки на лице, пулевая винтовка в руках – без сомнений, это был стэлмен.
– Я думал, они уже все улетели, – пробормотал Елисеев. Цендорж, покосившись, наклонил лобастую голову в знак согласия – монгол тоже не ожидал встретить здесь звездных бродяг.
Но еще больше Клим удивился, когда увидел, что парень склонился перед Лускусом в низком поклоне и произнес:
– Знающему путь – все блага Вселенной!
– Прозябающим во тьме – открытых глаз, – важно кивнул в ответ Лускус.
Стэлмен повел маленький отряд в глубь каменных джунглей. Пришлось спешиться и взять прыгунов под уздцы. Клим, постоянно оступаясь на остром камешнике, догнал Лускуса и негромко спросил:
– «Знающий путь» – это ведь Поводырь, верно? Он приветствовал тебя, как Поводыря…
Одноглазый хмыкнул, но ничего не ответил, прибавив шаг. Елисеев не отставал. Это странное молчаливое состязание закончилось тем, что Лускус неожиданно остановился и сказал:
– Да, я – Поводырь, Второе кольцо системы Хардблад. Не спрашивай меня, как и почему. Во многом оно случилось помимо моей воли. Но вот уже десять лет как это мои стэлмены. Их очень мало, Хардблад – слабая система. Они ждут здесь моего слова, чтобы понести его по Звездной Тропе. Резервный канал связи, понимаешь? Почти все они юнники, «рожденные вне». Им нельзя долго быть «на шарике». Гравитация. И это еще один довод в пользу того, чтобы мы нашли объект «Зеро» как можно быстрее…
Стэлмены обосновались в крохотном ущелье, раскинув цирк на берегу бурливого потока. Вокруг хаотично дыбились скалы, ветер посвистывал в сколах камней, завивая дым от костерка в сизые спирали. Их и в самом деле оказалось немного – восемь юнников и старик, тот самый, знакомый Климу еще по январским событиям.
Сообразно своим уложениям стэлмены приняли гостей сдержанно, но хлебосольно. Никто не задавал вопросов, никто не лез с разговорами. Лускуса с почтением усадили на круглый камень, Клима и Цендоржа разместили поодаль. Немудреная еда, каменная фляга с конденсатом, поклоны – и пятеро стэлменов расселись вкруг костра, замерев, точно статуи. Остальные в стороне расседлывали прыгунов и ставили палатку. Видимо, в цирке для всех попросту не хватало места.
Пока гости утоляли голод, небо затянуло тучами. Ветер налился холодом, озлобился и завыл в скалах диким зверем. Когда плоские тарелки опустели, а из фляги была вытряхнута последняя капля, наступило время разговора. Старый стэлмен, видимо возглавляющий систему в отсутствие Поводыря, задал несколько вежливых вопросов – как здоровье, легка ли была дорога, не подвела ли погода. Лускус так же вежливо ответил – мол, все нормально, спасибо, живы, здоровы, погода благоприятствует. Подкинув сучьев в костер, старик поинтересовался, глядя на Клима, что делается на равнинах?
– Война там, – ответил Елисеев. – Ползучая партизанская война.
Стэлмен неожиданно засмеялся, захекал, сморщив коричневое лицо.
– Э, паря, разве здесь у вас война? Не понимаешь ты разницы. Вот в космосе… Ты приходи после звезд, я тебе расскажу, что такое настоящая война. А сейчас вам пора отдохнуть с дороги, у Знающего путь есть разговор к стэлменам…
Последняя фраза была сказана таким тоном, что Клим с Цендоржем безропотно поднялись, поблагодарили хозяев и пошли к палатке. Обернувшись, Елисеев увидел, что старик подсел поближе к Лускусу и что-то спросил у него…
* * *
Вечером, выспавшись, Клим пошел к стэлменам. Не то чтобы его сильно интересовали истории про «войну в космосе», нет. Просто он не хотел упускать возможность лишний раз поговорить с этими чудными и странноватыми людьми – да и людьми ли? Когда-то давно, еще в подростковом возрасте, когда гремело по всей Галактике имя контрабандиста и стэлмена Никки Катера, Елисееву попадалась на глаза статья о том, что стэлменов уже нельзя считать хомо сапиенсами и к ним нужно применять новое название – хомо стэллус, например, то бишь «человек звездный».
У цирка опять горел костер. Таинственно мерцала молекулярная пленка. Клим заметил, что стэлмены вообще очень любят живой огонь и при первой же возможности стараются развести костерок, над которым тут же оказывается какая-либо побулькивающая кипятком посудинка. Кипяток стэлмены пьют мелкими глотками, а между ними закидывают под язык крупинки «пыли». «Пыль» эта, запрещенная и в мирах Федерации, и на планетах Коалиции, на самом деле является спорами гигантских грибов-призраков, произрастающих в джунглях Афродиты. Откуда и как ее добывают стэлмены – неизвестно никому. Ходят слухи о заветных астероидах, затерянных где-то в системах Внутреннего кольца Галактики, о вырубленных в скалах галереях, где воссоздан микроклимат афродитских лесов и где стэлмены выращивают грибы-призраки.
«Пыль» содержит наркотические вещества, в малых дозах вызывающие галлюцинации, а при передозировке – транс. Вывести человека из «пылевой» комы невозможно. Опять же по слухам, в стэлменских системах якобы есть специальные саркофаги, в которых покоятся те, кто «ушел по пыльной дороге». Стэлмены таскают этих живых покойников за собой по всей Вселенной, утверждая, что могут «подключаться» к их одурманенному разуму, вошедшему во взаимодействие с Великим Космосом.
