– Уйду отсюда, – пробормотал Мазайка, откладывая свистульку.
– И далеко ли собрался? – прозвучал знакомый голос.
Подросток вскинул голову и увидел перед собой Учая, незаметно вошедшего в избу.
– Манок – чтобы волков призывать, да? – спросил повелитель ингри, не сводя глаз со свистульки.
– Да я так, балуюсь…
– А зря. Мы ведь с тобой в последнюю встречу не договорили. Помнишь, на Верже? Возле Лосиных Рогов? Не забыл, чего я от тебя хотел?
Конечно, Мазайка помнил! Он бросил отчаянный взгляд в сторону двери, – может, удастся проскочить? Но Учай, усмехаясь, стоял прямо у него на пути. А за дверью, во дворе, наверняка его стражники. Повелитель ведь без свиты и по нужде не ходит.
– Мне нужны твои волки, – без обиняков сказал Учай. – Они должны подчиняться мне – как тогда, когда на охоте загоняли для меня арьяльцев. Мои люди сказали, что ты уже пытался их позвать – в ту ночь, когда пришли оборотни. Понимаешь, что я могу просто обвинить тебя? А дальше мне даже делать ничего не надо – арьяльцы сами тебя убьют…
– Я ни при чем! – воскликнул Мазайка. – Про оборотней я ничего не знаю! А Дядьки от меня ушли после смерти деда. Если бы я мог их призвать…
– А что мешает? – ласково спросил Учай. – Может, просто не очень старался? Так я тебе помогу!
Мазайка вскочил с лавки. Учай повернулся и позвал кого-то в сенях. В избу вошли двое стражей.
– Не трогай меня! – закричал мальчик.
– А то что? Варлыга уехал в Мравец, тебя тут бросил. Соберись, внук Вергиза. Мне нужна своя стая. Волки ингри против оборотней Станимира! Вон, ты уже и манок сделал – молодец! Осталось только, чтобы они тебя услышали и пришли…
– Я не могу их призвать! Я еще на Верже сказал – мне это не по силам!
Учай на миг задумался.
– Но они же не бросят тебя в беде? Они же почуют, если тебе будет страшно? Или больно?
По знаку Учая воины схватили Мазайку и потащили на богатое подворье, где жил сам Учай. Там его привели к холодному погребу во дворе, едва заметному под огромным сугробом, подняли крышку и сбросили подростка вниз. Мазайка, едва успев выставить вперед руки, больно стукнулся о твердый земляной пол. Над головой хлопнуло, осыпав снегом, и погреб погрузился во мрак. Мазайка попытался вскочить и тут же ударился головой.
– Выпусти, Учай! – закричал он.
Ему никто не ответил. Голоса и шаги удалились. Мазайка, вытянув руки вверх, попытался нащупать крышку, но не дотянулся. Хуже того, снаружи раздался стук, будто лопата задела дерево. Что-то застучало по крышке. «Закапывают, что ли?» – Мазайка, ощутив приступ внезапного ужаса, закричал:
– Не надо!
– Да пусть, – раздался голосок прямо рядом с ним. – Набросают снега – теплее будет.
Мазайка резко повернулся:
– Кто здесь?!
– Сам первый назовись, – осторожно ответили из темноты.
Мазайка перевел дыхание. Сообразил, что голос совсем детский.
– Меня зовут Мазаем из рода Хирвы, – сказал он. – А ты кто?
– А я рекусь Шарканом, сыном кузнеца Тхери.
Мазайка понятия не имел, о ком идет речь.
– Кто тебя сюда посадил?
– Повелитель Учай. Он приказал схватить отца и меня. Нас привезли в Ладьву еще вчера. Отца заперли где-то в другом месте, а меня бросили сюда. Тут не так уж и плохо. Мне дали тулуп. А в кадушках, – из темноты донесся стук по дереву, – рыба и моченые яблоки.
– Откуда знаешь? – невольно удивился Мазайка. – Тут же темнотища, хоть глаз выколи!
– Я вижу в темноте. Отец научил.
– И меня видишь?
– Угу. Сейчас тебя за руку возьму.
Кто-то положил руку на плечо Мазайке. Тот поймал руку – очень твердую, маленькую. И теплую. «Не мерзнет», – отметил Мазайка. Его-то самого холод зимнего погреба пробирал насквозь.
– Меня тоже Учай сюда бросил, – сказал он, шмыгнув носом. – Приказал кое-что сделать, а я отказался.
– Как и мой отец, – проворчал невидимый мальчик. – Повелитель Учай к нам приехал, долго с батюшкой беседовал. Уговаривал что-то выковать – поди знай что. А потом схватили нас. Знаешь, как повелитель меня назвал? «Угощение»! В толк не возьму…
Мазайка не ответил – его нутро пробрало таким холодом, что даже подземный погреб показался теплым.
* * *
До ночи погреб открывали всего раз. Кинули вниз подсохший пирог и для Мазайки – теплый тулуп и шапку. Это было очень кстати – парень так замерз, что уже не чаял дожить до утра.
За то краткое время, что была поднята крышка погреба, Мазайка успел бросить взгляд на товарища по заточению. Это был смуглый темноглазый мальчик с лохматыми черными волосами – точно уголек, выкатившийся из очага. «Такой маленький! – удивился Мазайка. – А говорит как взрослый и будто совсем не боится…» В самом деле, за то время, что узники провели вместе в темноте, голос мальчишки ни разу даже не дрогнул.
– Мы с отцом только-только начали спокойно жить подле Ладьвы, – рассказывал сын кузнеца. – А до этого всё переходили с места на место. Отцу нигде не нравилось. Он вообще людей не любит. Раньше, бывало, спим, вдруг он как вскинется: «Кого еще несет?!» – и за оружие! А снаружи никого. Я сперва пугался, потом привык…
– Из каких же краев вы пришли?
– Ох, я не знаю. Отец говорил, наша родина в горах Накхарана, но я гор никогда не видал. Мы жили в лесу, в большие города никогда не совались…
– А что значит твое имя?
– Шарканом у меня на родине называют огненного змея. Он летает в тучах и выдыхает пламя. Батюшка рассказывал, что шаркан – сильнейший из горных дивов Накхарана. Такое обережное имя мне придумала мать. А кроме имени, у меня от матери ничего не осталось, – вздохнув, добавил сын кузнеца. – Отец никогда не говорит о ней. Пару раз я пытался его расспрашивать, так он меня чуть не побил. Думаю, она умерла.
– Сильное имя, – кивнул Мазайка. – Видно, родители считали, что тебе очень нужна защита.
* * *
Долго тянулся бесконечный день во тьме, а потом поднялась крышка, и крепкие руки вытащили мальчиков наружу. Узники жмурились – их слепил снежный блеск, – хотя через двор уже протянулись синие тени и небо по-вечернему розовело над крышами.
– Шевелитесь! – подгоняли их слуги Учая. – Повелитель ждать не любит!
К удивлению Мазайки, их повели не в дом, а прочь со двора. Мальчики плелись по главной улице Ладьвы, с трудом переставляя ноги. Удивление Мазайки понемногу переходило в настороженность. «Что случилось? – думал он, вертя головой по сторонам. – Ладьва как вымерла! Где же люди?»
Вскоре он понял – когда стражи привели пленников на просторный пологий берег озера Встающей Воды. Там, где прежде белел нетронутый снежный покров, теперь было черным-черно от множества народу. Кажется, все окрестные ингри явились на гулянье. Стоял гомон и шум, пищали дудки, гудели бубны. Там и сям полыхали высокие костры. У одних плясали, у других грелись, подле третьих народ толпился вокруг вездесущих лоточников с пирогами и горячей медовухой.
