К нам подошел какой-то залетный водила, спросить закурить. Капитан замолчал, то ли от нежелания рассказывать при постороннем такую щепетильную историю, то ли дух перевести. Любитель чужого табачку уже пошел, а Фирсов все молчал.
– Так что там дальше на железке случилось? – прервал я его раздумья.
– Тьфу ты, задумался. Это у меня, брат, случается такое. На чем я остановился?
– Что немцы своего потеряли, звать начали.
– Ага, точно, вспомнил теперь, – почесал лоб капитан. – Ну потеряли и потеряли, такое и белым днем случается. Вдруг слышим: блеет кто-то недалеко от нас. Пошли хлопцы, притащили. А он как тот кутенок: маленький, дрожит весь, морда вся в соплях. Толкаем его: иди, мол, к своим. А у него от страху руки-ноги поотнялись, шагу ступить не может: его отпускают, а он валится. Ну ладно. Кричим фашистам: мол, тут ваш Генрих, ловите. Поняли или нет – хрен его знает, но примолкли, ждут. А мои этого пацанчика, значит, взяли за конечности да с размаху его к своим и кинули. А он, видать, от перепугу на последней секунде обтрухался маленько, летит и бздит, да громко так. Тут мы и легли, минут пять встать никто не мог, на карачках ползали. А с другой стороны немчура ржет, ну чисто кони. Посмеялись и пошли каждый по своим делам. Вот такие пироги.
Я даже не стал задавать глупых вопросов, типа «А что ж вражин не постреляли?». Бывает, что лучше не выстрелить, от этого больше получишь. Вон Петька в фильме про Чапая тоже беляка не стал стрелять, а его за такое меньше любить не стали.
* * *
Пятнадцатого сентября немцы предприняли самый масштабный налет на город. Уже с раннего утра завыли сирены, небо почернело от фашистских самолетов. Наши «ястребки» взлетели на перехват, но их было мало. Слишком мало! Не хватало зениток, аэростатов заграждения, да проще сказать, чего было в достатке – разного начальства. В бункере штаба вместе с нами оказалось сразу три корпусных генерала: Хрущев со свитой различных чинов и… Лев Захарович Мехлис. Прилетел стращать Кирпоноса с Буденным.
– Товарищ Сталин категорически запретил оставлять Киев! – Всех собрали на расширенное совещание в одном из помещений бункера. Даже нам с Аркашей досталась сомнительная честь присутствовать на начальственном разгоне: мало ли что может понадобиться срочно принести-подать? Мест не хватало, генералы с полковниками, мрачно насупившись, стояли толпой. Перед встречей мы узнали, что неделю назад заместитель народного комиссара обороны СССР приказал расстрелять перед строем командира артиллерии 34-й армии Северо-Западного фронта генерала Гончарова.
– Нашему может присниться пипец, – прошептал мне на ухо Масюк. – Вызовут в Москву и шлепнут. Просто чтобы страха нагнать. Я читал сегодняшнюю сводку. На линии УРов поймали больше ста дезертиров. За сутки!
– Воевать кто будет? – ответил я так же тихо. Можно было не шептать: Мехлис так орал на генералов, что даже бомбежки было не слышно.
– Как говорил товарищ Сталин, «у нас нет незаменимых». Жукова пришлют. Под Ельней он себя очень хорошо показал.
Ну а то… Маршал Победы. Будет вместо Сталина принимать парад на Красной площади в 1945-м. А я ведь тоже прошелся по знаменитой брусчатке. Видел, как кидали к подножию Мавзолея фашистские знамена. Ничего… И еще разок пройдусь, мне не трудно.
– Так его же вроде назначили на Ленинградской фронт, – удивился я. – Там, говорят, совсем жопа.
Я задумался, как помочь городу Революции. Между фронтами шла активная корреспонденция, и я к ней имел доступ. Теоретически можно было вложить какой-нибудь подложный рапорт.
Семнадцатого сентября передовые части фашистов прорвутся к Финскому заливу западнее Ленинграда и отрежут войска 8-й армии от основных сил фронта. Так появится Ораниенбаумский плацдарм. Если Жуков сможет укрепить Слуцк и не сдать Пушкин, есть шансы, что не будет блокады Ленинграда. Еще один вариант – оставить Лугу, сократить фронт и создать оборонительный рубеж ближе к городу. Наши вполне понимали, что немцы будут бить через Будогощь на Тихвин и далее на Свирь, дабы соединиться с финнами. Вопрос в том, есть ли у наших силы и ресурсы, чтобы не допустить прорыва. Очевидно, нужен оборонительный рубеж по Волхову и далее Кириши – Мга. Ну и подготовка к блокированию движения по направлениям Будогощь – Тихвин и Кириши – Волхов: вокруг болота. Да, у болот вполне немцев можно задержать.
Может, дать это в форме обмена опытом? Дескать, посмотрите, как мы укрепили и держим Конотоп… Ага, послушали меня, как же! «А откуда знаешь, товарищ Соловьев?» – «Так я ж на губе сидел со штабными, и они от скуки переигрывали осаду Ленинграда: и так повернуть, и сяк, а вот так было бы хорошо, а так сделать – и вовсе весело». – «Спасибо, товарищ старший лейтенант, возьмите с полки пирожок!»
– …Разведка фиксирует повышенную активность у фон Клейста…
Я очнулся, посмотрел на вытирающего пот начальника разведки фронта. Да… докладывать Мехлису – та еще задачка.
– Мы считаем, что Клейст готовит понтонную переправу. Поддержать танками захваченный плацдарм в районе Кременчуга.
– Разрушить! Как только начнут строить – разбомбить! – закричал Мехлис. – Если Клейст прорвется у Кременчуга и ударит навстречу Гудериану… Вы сами представляете масштаб катастрофы!
– У нас не хватает авиации, – включился в разговор Тупиков. – Немцы имеют тотальное превосходство в воздухе.
Все генералы посмотрели вверх на вздрагивающий потолок.
– Для коммунистов, товарищ Тупиков, – назидательно произнес Хрущев, – нет слова «невозможно»! Придумайте что-нибудь. Со «шкодами» же решили вопрос!
Я поймал на себе внимательный взгляд Кирпоноса. Ага, вспомнил, кто эту штуку со «шкодами» придумал.
* * *
– Ну, рассказывай, Петр Николаевич, – с порога огорошил меня комфронта, – ты же удумал что-то? Я по глазам вижу!
Похоже, Кирпонос и в самом деле считает меня своим талисманом. Будто я эти идеи с дерева срываю. Эх, сюда бы нашу авиацию конца войны! Тех самых ребят, которые нынешних американских союзничков по всей Корее размотали! С ними и вопроса по танковым колоннам не было бы. Осталась бы куча металлолома от этих танков.
Но чего нет, того нет. А есть у меня знакомец среди летунов, который говорил, что штурмовики есть, да летать на них не получается. Об этом я Кирпоносу рассказал. Он у себя это дело записал.
– Мало, Петя, мало! Мехлису надо что-то такое, что его успокоит. А тут… Нет, не пойдет такое. Сам подумай: для того, чтобы порушить переправу через Днепр, предлагаем тренировать летчиков на новых самолетах.
– Ну не знаю… плотики с нулевой плавучестью нагрузить взрывчаткой и пускать на переправу с позиции выше по течению?
– Хорошая идея, – и это записал себе генерал. – Еще давай!
– Что застрял? Придумал? – нетерпеливо спросил Михаил Петрович, когда я замолчал на минуту.
– Придумал. Кажется… – осторожно ответил я. – Сейчас расскажу, только дослушайте меня до конца сначала, а потом ругаться будете.
