Вдруг наш «Камаз» взревел всеми своими лошадиными силами и круто свернул с трассы на какой-то грязный проселок. Меня швырнуло и больно ударило затылком о потолок кабины!
– Ни-чё-ё! – яростно пропел сквозь стиснутые зубы Саня, подпрыгивая на сиденье и азартно крутя баранку: – В грязь не сунуться! А мы лесом, лесом – и уйдем!
Смирнов взволнованно оглядывался:
– Благоразумнее было бы заплатить…
– Да пошел ты! – с ненавистью крикнул водитель, бешено крутанул руль. Машину кинуло в сторону, забросало на рытвинах, двигатель завывал и рычал, как зверь, прыгающий свет фар выхватывал из темноты то стволы деревьев, то какие-то кусты по обе стороны дороги…
Я все пытался углядеть в зеркало, преследует нас кто-нибудь или нет, но из-за тряски все плясало перед глазами.
Проселок забирал влево, к дороге. Лес кончился, пошли перелески, поляны, овраги, и вдруг я четко увидел мчащийся нам на перерез джип рэкетиров!
– Ну все, хана! – выкрикнул Пеклеванный и сморщился, как ребенок: – Приехали!
Я понял, что только мой наган может спасти нас – убить может и не убьют, но покалечат точно, что бы не повадно было бегать от «королей трассы»!
– Тормози! Вылезайте – и ложитесь! – заорал я, открыл дверцу и выпрыгнул из кабины на землю, неловко ступив на затекшую ногу. «Камаз» резко остановился, качнувшись вперед, на краю пологого оврага. Я на четвереньках перебежал полянку и спрятался за разлапистый черный куст на самом ее краю. Достать наган было делом одной секунды, и теперь я следил за приближающимся джипом, прикидывая, что и как сейчас будет происходить. Смирнов и Пеклеванный выбежали было на проселок сзади нашей машины, но джип был уже рядом, и они сиганули куда-то в сторону, исчезнув в темноте между деревьями.
Джип встал метрах в десяти от «Камаза», осветив все вокруг фарами. Из него выскочило несколько человек, то ли пятеро, то ли шестеро, за слепящими галогенками я не разглядел, двое остались у джипа, остальные побежали к «Камазу». До них было метров тридцать, и я хорошо слышал, как один из рэкетиров зло крикнул остальным:
– В машине пошарьте, а потом сожгите ее к лебедям собачим! Если кого найдете – мочить на хрен!
Я вытянул руку с наганом, пристроил ствол в развилке ветки, поймал на мушку высокого светловолосого парня с монтажкой в руке, и вдруг понял, что не смогу убить человека, пусть даже и бандита. Не знаю, что тут сыграло решающую роль – то ли предупреждения «зампоружа», то ли внушенный с детства ужас перед словом «убийца», но в результате я перевел ствол на джип, решив бить по фарам.
Конечно, внутренний голос, лучший «друг» во всех опасных ситуациях, начал нашептывать: «А может лучше отлежаться тут, под кустиком? Ну, сожгут они машину, зато потом уедут, Саня с экспедитором тоже отсидятся, потом найдемся, выйдем на трассу…»
«Ну нет! В конце концов я на работе!», – резко оборвал я «себя-внутреннего», прицелился в самую левую фару и нажал на курок!
Бам! Бам! Бам! После первого же выстрела я перестал дрожать и спокойно, как в тире, расстрелял шесть джиповских фар, потратив шесть патронов. Робин гуд, сукин сын!
Что тут началось! Рэкетиры врассыпную бросились от «Камаза», кто-то пару раз пальнул совсем в другую сторону, главарь заорал:
– Все в машину! Линяем, на хер!
Я с наслаждением рассадил последнюю фару, быстро поменял пустой барабан нагана на запасной, и выстрелил еще два раза в след уезжающему джипу, тускло светящемуся габаритами, один раз попав в колесо. Внутри джипа орали так, что даже мне было слышно, и я испугался – не подранил ли я кого? Но это навсегда осталось для меня тайной. Рэкетиры сноровисто удирали по полям, и вскоре шум мотора джипа стих вдали. Я в полной темноте вылез из-за куста, нервно закурил, с удивлением заметив, что у меня трясутся руки. Так, с трясущимися руками, сжимая в зубах сигарету и держа пляшущий наган наизготовку, я подошел к «Камазу». В кабине горел свет, распахнутые дверцы напоминали почему-то поднятые вверх руки… «Победитель, ёкэлэмэнэ!», – подумал я про себя, представив, как выгляжу со стороны – испуганные глаза на испачканном лице, прихрамывающая походка, дедовский наган, дребезжащий в руке. Дедовский-дедовский, а не подвел!
Сзади раздался шорох – я резко обернулся, вскидывая револьвер – в неярком свете кабиной лампочки по кустам крался Смирнов, сжимая под мышкой портфель.
– Вылезайте, Смирнов! – крикнул я ему: – Все в порядке! Где водитель?
И не дождавшись ответа, заорал:
– Саня-я! Са-аня-я!
– Тута я… – раздался откуда-то сзади голос Пеклеванного: – Свалили, суки! Ну ты крутой, Серега! Не, в натуре, я и не думал! Выпить хочешь? У меня есть!
Я сел на подножку кабины, выплюнул изжеванную сигарету, усмехнулся:
– У меня тоже есть…
И вдруг заметил, что Смирнов, стоявший сбоку, смотрит на меня, причем если раньше в его взгляде было только презрение и безразличие, то теперь он явно заинтересовался мною. Колючий взгляд его бесцветных глазок словно говорил: «А ты оказывается парень – не промах! Не ожидал!»
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, полез в кабину, крикнув моим спутникам:
– Ну что, поехали!
И первое, что я увидел, устроившись на холодном сидении – бирюзовый, гневливо-глумливый треклятый глаз, таращащийся на меня сквозь лобовой стекло!
* * *
Мы плутали по лесным и проселочным дорогом часа три. Без карты, без указателей нам явно не светило выбраться на трассу, и к полуночи, как раз примерно в то время, когда мы должны были переезжать Волгу, Пеклеванный заглушил мотор на какой-то поляне:
– Все! Баста! Ночью мы никуда не уедем – не видать ни фига! Будем ночевать, а завтра по светлу тронемся дальше, найдем какую-нибудь деревню, спросим, куда ехать!
Смирнов поглядел на меня, словно ожидая, что я воспротивлюсь. Но я только махнул рукой:
– Ночевать так ночевать! Да и пожрать не мешает! Давайте, доставайте, у кого что!
Мы соорудили из моей сумки импровизированный стол у меня же на коленях, выложили запасы: Пеклеванный – сало, лук, картошку, яйца, я – тушенку, колбасу, хлеб, и Смирнов – две банки импортной ветчины, баночку красной икры, английские галеты, какое-то навороченное печенье, а в середину экспедитор втиснул плоскую фляжку с яркой этикеткой…
«Эге!», – подумал я: «А экспедитор-то при деньгах!» Мы подзакусили, Смирнов отвинтил пробочку фляжки, разлил желтоватую жидкость по крышкам от термосов:
– За удачу!
Мы выпили. Во фляжке оказалось вполне приличное виски, по крайней мере не шибавшее сивухой, и вскоре в желудке потеплело.
За едой и разговорами время прошло незаметно, и вскоре все начали позевывать.
– Ну все, братцы, спать! – скомандовал Пеклеванный, и тут возник естественный вопрос – кто ляжет в «спальник», а кто останется на сиденьях.
