– Супер! Ты и картошку жарить умеешь?
– Как видишь.
– Это в стройбате научили?
– Жизнь научила, – философски изрек я.
Аня пришла через полчаса. К этому времени картошка была готова, румяная, с хрустящей корочкой. Она заглянула в кухню и радостно всплеснула руками.
– Ой, картошечка! Жареная! Обожаю! – Аня кинула на меня сияющий взгляд. – Артем, это ты постарался? Мой Сашка сроду к плите на пушечный выстрел не подойдет.
Я скромно промолчал.
– Учись, – сказала Аня Морозову. – Смотри, ему лет всего ничего, а какой хозяйственный.
Тот скривился, но промолчал. И тут меня ждал еще один триумф. Аня пошла мыть руки, и вскоре из ванны донесся ее восторженный крик. Я понял, что обновленный унитаз покорил ее сердце. Она выбежала из ванной, на лице ее был написан восторг.
– Как это у тебя вышло? Я сто раз пыталась отмыть ржавчину и грибок, но у меня ничего не получалось. Наверное, сил нужно больше.
– Наверное, – все так же скромно согласился я.
Мы пообедали картошкой, к которой Аня достала банку соленых огурцов и вкусную нарезку ветчины. Аня все восхищалась моей хозяйственностью, так что под конец мне уже стало неловко. Подумаешь, почистил унитаз и пожарил картошку, эка невидаль! Морозов сидел надувшись, однако картошку ел с аппетитом, вовсю хрустел огурцом, демонстрируя отменный аппетит.
После обеда Аня села проверять тетради. Мы с Морозовым включили в соседней комнате телевизор. На экране шел какой-то боевик, стрельба, крики, горы трупов. Морозов сразу втянулся в просмотр, а я не мог найти себе места. Тревога одолевала меня все больше и больше. Как там Регина? Скрипник уже должен был прийти. Вдруг он начнет докапываться до нее, угрожать, и у нее снова поднимется давление и сердце разболится? И во всем этом виноват я – угораздило меня припереться к ней в квартиру спасать свою шкуру. Я потихоньку встал и пошел к Ане.
– Можешь позвонить Регине Сергеевне?
– Сам позвони, – удивилась она. – Телефон мой возьми и позвони. И почему ты называешь ее по имени-отчеству, а не бабушкой?
– Так у нас повелось. Позвони ты, спроси, как она себя чувствует. Мне она не скажет, если что-то не так, а я волнуюсь.
Анино лицо стало серьезным.
– Ты такой заботливый. Я просто восхищаюсь тобой. Регине Сергеевне повезло. Но она это заслужила.
Она взяла телефон и набрала Регину. Та ответила сразу же.
– Да, Анюта.
По ее голосу, который слышался в динамике, я сразу понял, что дело скверно. Голос был нарочито бодрый, но заметно дрожал. Наверное, следак там вовсю свирепствует, задает разные провокационные вопросы, а она, бедная, не знает, как отвечать на них, чтобы не проколоться и не подставить меня. Захотелось немедленно бежать к Регине, спасать ее. Но кого я мог спасти? Меня бы самого кто-то спас. Аня коротко поговорила с Региной, спросила, как она себя чувствует, чем занята.
– Гости у меня, – лаконично ответила та.
– Да, да, помню. – Аня выразительно посмотрела на меня, мол, будешь разговаривать?
Я отчаянно замотал головой. Она кивнула и стала прощаться. Ее разговор с Региной нисколько меня не успокоил, наоборот, только прибавил страху. Я ходил по квартире взад-вперед, как тигр по клетке. Зашел на кухню, перемыл тарелки и сковородку. Взял швабру и начал протирать пол. В дверях показалась Аня.
– Артем! Ты что делаешь? Оставь, я сама.
– Да я уже почти закончил.
– Оставь. – Она мягко, но настойчиво вытащила швабру из моих рук и вернула на место, в угол. – Сядь, посидим.
Я нехотя уселся за стол. Аня села напротив.
– У тебя что-то случилось? Плохое?
– Нет. С чего ты взяла?
– Вижу. Ты весь как натянутая струна. Тебе не нравятся бабушкины гости?
– Не нравятся, – честно признался я.
– Почему?
– Они отнимают у нее много сил.
– Понимаю. – Аня кивнула.
Я подумал, что совсем не воспринимаю ее как женщину. Скорее, как друга, с которым можно душевно поговорить или на худой конец просто помолчать.
– На выходных сходим куда-нибудь? – спросила Аня просто, будто речь снова шла о помывке унитаза.
– На выходных?
Я представил себе, что на выходных могу быть уже в СИЗО, и мрачно усмехнулся. Аня по-своему истолковала мою усмешку.
– Я тебе не нравлюсь? Слишком старая, да? Ты стесняешься куда-то идти со мной?
– Какая ты старая? Не говори глупости. Просто… я еще не знаю своих планов на выходные.
– Ясно. – Я видел: она не слишком поверила тому, что я сказал.
В глубине ее глаз затаилась печаль, но больше она ничего не сказала. Встала и молча ушла к своим тетрадкам. На смену ей явился Морозов.
– Эй, а пирожки ты умеешь печь? Пирожков хочется.
– Ага, и коров еще доить. Как кот Матроскин.
– Не умеешь, значит, – ничуть не обиделся Морозов. – А жаль.
Он больше не казался мне таким уже противным, парень как парень. Конечно, избалованный маменькин сынок, но это уж не такой великий грех. Было бы кому баловать. Остаток дня и вечер мы с Морозовым мирно смотрели телик, резались в танчики и помогали Ане составлять отчетные таблицы на компьютере.
В половине одиннадцатого я уже лежал на своей раскладушке. Регина так сама и не позвонила, а я боялся просить Аню, чтобы та набрала ее. И сам звонить боялся. Вдруг этот дотошный следак остался у нее на ночь и устроил засаду…
Из крана тихонько капала вода, раскладушка скрипела при малейшем моем движении. Мне было жарко. Лоб взмок. В довершение всего под окном протяжно завыла сигнализация какой-то машины. Я понял, что эта ночь точно будет бессонной, и смиренно застыл на раскладушке, пялясь открытыми глазами в натяжной потолок…
21
Регина захлопнула дверь за Скрипником и посмотрела на часы. Половина двенадцатого. Он просидел у нее восемь часов. Восемь! Обшарил все углы, заглянул во все шкафы. Тщательно осмотрел все картины, некоторые сфотографировал. Снова спрашивал, был ли в школе роман у Соболева. Интересовался, нет ли у Регины телефонов его бывших одноклассников. Затем показал фотографии Артема из СИЗО.
Регина смотрела, и сердце ее сжималось. Настоящий уголовник, взгляд колючий, дерзкий, даже жестокий. Губы застыли в холодной и презрительной усмешке. Вовсе не тот мальчик, который прожил с ней эту неделю, называл ее Региной Сергеевной, кормил борщом и котлетами, рвался помыть полы.
– У него в колонии была кличка Бешеный. Он очень опасен. Это счастье, что он ничего вам не сделал, когда приходил под видом сантехника. – Скрипник посмотрел на Регину серьезно и пристально.
