— Да, Мастер, — Хартблид ощутил, что поднятый вопрос действительно волнует старого скелета, и если б не смерть демона, он бы его не поднял. Теперь же, высказавшись, он перестанет обращаться в мыслях к этой теме.
— Что представляет собой загадку, так это природу взаимодействия энергии, замкнутой преобразованием в петлю. Она начинает активно саморазрушаться, но нам пока что неясно, происходит ли это из-за резонанса, либо же из-за взаимоуничтожения разнородных энергий. Однако, когда это явление было обнаружено, сразу же родилась мысль, как эту разрушительную мощь можно использовать. Твой способ, кстати, слегка прямолинеен, но действенен. Ты оставляешь немного энергии в резерве и замыкаешь оставшуюся в кольцо, в результате череп не рванет пока не кончится резервная энергия. Однако этот способ можно улучшить, добавив специальное, триггерное под-заклинание, своего рода модификатор, лепящийся к спеллам, чтоб б изменить его свойства. Скажем, если ты добьешься успеха в "связи", то ты сможешь настроить срабатывание взрыва на приближение к черепу кого-либо кроме себя, и сможешь ходить мимо него без опаски — а твои враги подорвутся. В общем, главное — это воображение и достаточный запас черепов.
"Новое неспециализированное заклинание изучено: Триггер"
— … Или же, несколько заклинаний, соединенных триггерами… — пробормотал мальчик, записывая новую информацию.
— Приглядывай за этим пацаном, Смотритель, а то он нам тут Армагеддон наколдует, — со смешком сказал Мастер.
* * *
Чем-то это было похоже на "эмпатический перенос ран". Хартблид сидел, касаясь останков, пытаясь почувствовать, увидеть то же что чувствовало и видело это тело, когда было живо.
Это ощущение было… живое. Нет, он и так себя чувствовал живым, но тут было что-то другое. Тёплое, яркое, в противоположность тусклому и прохладному ощущению самого себя.
Затем Склеп исчез, а Хартблид оказался в незнакомом месте. Под свинцовым небом, у мрачно-чёрного пруда стояла мельница, чьё водяное колесо скрипело, вращаясь в токе воды. Она и дом мельника стояли на восточной стороне речки, разделявшей Нубятник.
Рядом с Хартблидом из зеленоватого тумана соткалась призрачная фигура.
— Дом… — вздохнула она.
— Ты можешь мне что-нибудь рассказать про это место?
— Не рассказать. Показать.
Из дома вышел худой, бородатый мужчина в сопровождении ещё одного, помоложе, но тоже с бородой:
— Хоть река и остановила эти блядские эманации, но из-за того, что орошение завязано на реку, посевы гибнут. Даже если мы высадим остатки зерна, оно сгниёт на корню. С овощами получше, но эти ёбаные кролики… Рановато обрадовались, что теперь недостатка в мясе не будет. Перебили, а новых нет. А овощи они сожрали, сажать нечего. Поделись, по соседски?
— Уговор был — овощи в обмен на зерно. Нет зерна — нет овощей, — буркнул молодой.
— Да ёбжеж… — пожилой плюнул с крыльца. — Эй, падре, сюда иди, дело есть!
Из-за мельницы показался упитанный человек в рясе.
— Слушаю ваши чаянья, дети мои.
— А скажите-ка нам, падре, как вам удается сохранять форму?
— Бог хранит, — пожал плечами жрец.
— А он поможет нам посевы сохранить?
— Молитесь усерднее — и да вознаградятся ваши молитвы, — вблизи его лицо вызвало у Хартблида отвращение. Пухлощёкий, с маленькими глазками, да ещё эта форма рта, как будто там не губы а два жирных червяка. Середина нижней слегка отвисла. Пухляш надувал щеки когда говорил, что усугубляло отторжение.
— Нам за ним, — поманила за жрецом призрак.
— Погоди, мне интересно чем у этих дело кончится.
— То мне не ведомо.
Действительно, краски вокруг продолжающих говорить селян стали тускнеть, а их речь сперва стала невнятной, потом словно из под воды доносилась, а потом и вовсе начала затихать. И Хартблид пошел за святошей. По пути он обратил внимание на прячущуюся за забором тонкую фигурку, прислушивающуюся к разговору. Он ощущал присутствие её жизни, а вскоре появилась и она сама, когда остановившийся жрец её окликнул:
— Дайка, опять в прятки играешь?
— Меня зовут Дайкатана! — недовольным тоном отозвалась тень из-за забора, через миг его перепрыгнувшая и оказавшаяся девчонкой. — Не Дайка. Не Дайка-Тану. Достали!
— Я так понимаю, это ты? — спросил Хартблид у призрака. Та кивнула. — Отлично, имя есть. Можем…
— Имя — это ещё не всё, — сказала призрак. Краски потускнели, и вновь вернулись. Опять то же место, у мельницы. Дайкатана пряталась в тенях за бочкой с дождевой водой у крыльца, а потому отлично слышала каждое слово, доносящееся из окна над ней.
— Ты что мне предлагаешь? Ты совсем охуел уже, Гиб?
— Или так, или вы все не доживёте до весны.
— Если б ты в прошлом году помог семенами, всё могло быть иначе! Мы же, блядь, соседи!
— Краб ты криворукий, вот что я тебе скажу, Фило. Единственное что у тебя хорошо получилось- это твоя дочурка. О ней подумай.
— Она тебя видеть не желает, и я её решение уважаю. Так что забирай свою курицу и катись ка ты на хуй из моего дома, пока я за топор не взялся. Ишь, нашел мудака, дочь на еду променять.
Раздался грохот, и Гиб стрелой вылетел с крыльца, а Фило, показавшись следом, заорал:
— Иди-ка ты на хуй, Гиб, я лучше смертоцвет жрать буду, чем отдам дочь такому конченому ублюдку как ты!
— Ничего, как в животе заурчит, сам приползёшь, — буркнул Гиб, стремительно удаляясь.
Фило же, выйдя на крыльцо, достал трубку, набил и на пару минут ушел в дом. Когда он вернулся, трубка уже дымилась, а Дайкатана вылезла из укрытия.
— Отец, я нашла где падре так отожрался, — сказала она. — У него под молельней целый склад еды.
— Вот пиздота, — сплюнул тягучей слюной Фило. — Ну что за люди! Один припасы крысит, второй индивидуалист не в рот ебаться, семян ему жалко, выгоду ищет… Курицу вот, где-то нашел, решил подмазать. Эт чтоб я тебя охотней к нему в сожительницы определил. Вот только залупу ему на воротник, а не мою дочку в койку.
— Отец, только скажи, и я у этого падре весь склад вынесу. Не будем мы голодать!
— Оно виш как, дочка, — задумчиво сказал Фило. — Хоть падре и крыса, а всё ж негоже нам уподобляться нелюдям, что готовы воровать и убивать, лишь бы жопа в тепле да сытости была.
— Отец, может — судилище собрать? Ведь кто знает, сколько ещё эта напасть продлится. Мы все здесь заперты, и поодиночке перемрём с голоду. Останутся только подлецы, а это неправильно!
— А что мы этому судилищу предъявим? Предложение Гиба? Так люди скажут, он предложил, ты отказался. Или схрон падре? Так у нас народ религиозный, пожгут к хуям мельницу за очернение…
— Отец, ты не спросил, где у него схрон, — прервала его Дайкатана, и сделав паузу, продолжила. — Он в мёртвых землях. У кладбища. В его доме.
