Чем дольше я смотрела на фразы в телеграмме, тем ярче становилась истина — подавать заявление сегодня мы точно не поедем. Какое заявление, если его жена беременна?
Чай давно остыл, а я все сидела за столом, уставившись на странную телеграмму. Почему Евгения выбрала такой устаревший способ? Не могла позвонить своему бывшему мужу по телефону? Отправить письмо на электронную почту, в конце концов? Для чего высылать телеграмму, которую может прочесть кто угодно?
Аверин вернулся через час.
— Гронская от нас не отказывается, что очень странно в свете сложившихся обстоятельств с ее братом, — с порога заявил он. — А еще у нее появилась новая бредовая идея по твою душу. Ну, что, моя принцесса готова ехать во Дворец Бракосочетания?
Я обреченно взглянула на него.
— Тебе пришла телеграмма.
— Кто пишет телеграммы в наше время? В любом случае все телеграммы потом, Тая. Давай, собирайся. Подадим заявление, отпразднуем наше маленькое событие в каком-нибудь ресторане, а почту я почитаю позже.
Он раскрыл шкаф и достал оттуда мое пальто.
— Ну, же, милая! Поднимайся, пришло время узаконить наши отношения.
— Саш… не будет никакого заявления.
— Это почему еще?
Я протянула ему телеграмму от бывшей жены.
Он пробежался глазами по тексту и побледнел.
— Если это розыгрыш, то неудачный. Я не видел свою бывшую жену почти семь месяцев и не планирую встречаться с ней впредь.
Я ощутила, как внутри меня медленно рушится целый мир. Счастье, такое близкое — вдруг исчезло.
— Тебе виднее, розыгрыш это, или нет.
— Тая! Моя бывшая жена изменяла мне с моим деловым партнером на глазах у всех! После этого у нас с ней не может быть ничего общего.
— Уверен? Если ты не видел жену семь месяцев, ребенок вот-вот родится. Все, как того требует завещание Данила Никитича.
Сказала, и быстро прошла мимо него в переговорную.
— Тая! — пошел за мной следом босс. — Ничего не изменилось! Даже если вдруг ребенок окажется моим, я не буду жить с женщиной, которая предала меня.
— А как ты представляешь себе ваше будущее без совместного проживания?!
Он приблизился ко мне вплотную. Обхватил мое лицо ладонями и заглянул в глаза.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты хочешь написать заявление об уходе и сбежать. Не смей этого делать. За счастье надо бороться, понимаешь?
— Она прилетит первого февраля! — попыталась увернуться от его прикосновений я. — Твоя беременная жена скоро будет здесь!
— Я позвоню ей и скажу, чтобы не прилетала. Юридическую сторону вопроса на случай, если ребенок действительно окажется моим, можно обсудить в телефонном режиме. И, между прочим, она мне уже давно не жена. Вот, смотри, если не веришь. Я взял с собой свидетельство о расторжении брака, оно потребуется при заполнении документа во Дворце Бракосочетания.
Он полез во внутренний карман пальто и извлек оттуда вложенную в паспорт бумажку.
Мои губы предательски дрогнули.
— Саша, ребенок не вещь. Он живой. Ему папа будет нужен, — чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, покачала головой я.
— Тая… сядь, пожалуйста.
Аверин отодвинул стул и почти насильно усадил меня за стол. Сел рядом со мной и взял меня за руку.
— Посмотри на меня. Разве я не говорил тебе, что у меня очень состоятельная семья? Не говорил, что мой отец является создателем очень прибыльного холдинга «Авергруп»? Евгении это прекрасно известно. Ее любовнику тоже. Как-то она узнала об условиях в завещании. Об этом сказано в телеграмме. В искренность бывшей жены я не верю. Она так безжалостно уничтожила мой бизнес, прыгнув в постель моего врага, что ни о каком доверии не может идти речи.
— А если ребенок действительно твой? Что тогда?
Тяжело вздохнув, Аверин поймал мой взгляд. Сжал мою руку сильнее.
— Я не знаю, что тогда, Тая. Сообщение о том, что у меня может появиться ребенок — как гром среди ясного неба. Буду оплачивать его нужды, брать к себе на выходные. В любом случае, семья у меня будет только с тобой. Так что, отставить панику. Давай я сделаю тебе твой любимый чай с жасмином, а потом мы вместе решим, как быть дальше. А еще лучше, попросим папу удалить из завещания пункт про ребенка. О, вот и он. Легок на помине…
Босс достал из кармана пальто сотовый телефон и ответил на входящий звонок.
— Саша! Почему ваш противный охранник на входе не пускает меня в офис? — громыхал Данил Никитич.
— Потому что у тебя нет пропуска, пап. А зачем тебе мой офис?
—Я что, не имею права посмотреть, где работает мой сын?!
— Ладно, ладно, не кипятись. Я сейчас за тобой спущусь.
Всунув сотовый телефон обратно в карман, Аверин повернулся ко мне.
— Обещай мне кое-что, Тая.
— Что? — подняла на него полные слез глаза я.
— Обещай, что будешь верить мне, что бы ни случилось. Пожалуйста. Я добивался твоего расположения полгода не для того, чтобы все бросить на полпути.
— Саш, за эти полгода ты сделал все, чтобы я тебя возненавидела.
Он улыбнулся и поднес мою руку к губам.
— У каждого свои методы завоевания красивых женщин.
— Александр Данилович! — раздался голос охранника в приемной. — Там, внизу, вас требует какой-то очень возбужденный господин!
— Кажется, папа решил и здесь все взять под свой контроль. Надо срочно найти ему занятие, пока он не развалил мой бизнес. Пойду, встречу его. А ты, милая, включи чайник. Надо будет напоить папу чаем и показать телеграмму.
Босс ушел, а я, вздохнув, принялась набирать в чайник воду из кулера.
После разговора мне стало немного легче. Но неминуемая встреча с Евгенией очень пугала. Это сейчас Саша заливается соловьем о том, что ему нужна только я. А увидит жену, и все рухнет. Он же когда-то ее любил. Вдруг чувства вспыхнут снова. Тем более, ребенок вот вот родится. Ах, наверное, я трусиха, если жду самого худшего. Но у Евгении есть два неоспоримых козыря — она уже была его женой, и у нее на руках скоро будет ребенок. То, чего так добивался Аверин-старший. Мне же остается надеяться лишь на то, что отцовство не подтвердится. Иначе — ничего хорошего лично меня не ждет…
Глава 42
самого худшего.
— Тая… ты здесь? — раздался в приемной голос Телегиной.
Я вздохнула. После телеграммы нашествие Юлии Олеговны было совсем не к месту. Мы с Авериным не афишировали наши отношения, не желая сплетен до подачи заявления. Телегина с ее попытками понравиться боссу меня жутко раздражала.
— Здесь, — показалась из переговорной я.
