– Привет, – хмуро буркнула я в ответ на его цветущую улыбочку, и отчего-то мне снова жутко захотелось двинуть его по смазливой физиономии.
– Постой, ты приходила к нам в гости?
– Приходила.
– Ух, ты, – он польщено посматривал на меня. – А зачем?
– Искать не в меру зазвездившегося красавчика с обложки журнала, чтобы врезать ему по физиономии!
– За что? – огорчился Макс.
Я оттолкнула его в сторону и быстро зашагала вперед.
Волков бросился за мной следом.
– Оля! Ну, что я сделал плохого? Хочешь, ударь меня, если тебе станет от этого легче, – хватая меня за руку, взмолился он.
Я остановилась. Посмотрела на него, такого высокого и красивого, с застывшей в карих глазах мольбой, и мне вдруг чудовищно захотелось расплакаться. Прямо здесь, посреди улицы.
– Нет, не хочу… – сглатывая ком в горле, покачала головой я.
– Эй, только не плачь, ладно? – испугался Волков. – Я успокаивать не умею.
Как по заказу, в моих глазах образовались слезы.
Макс растерянно взял меня за руку.
– Я, правда, не умею, Оля. Танцевать не умею, и успокаивать тоже… не умею.
Он продолжал держать меня за руку и неловко переминался с ноги на ногу.
– Ты ведь обещал мне написать вечером! И забыл! Это работа, Макс! – вырвав свою руку, начала растирать глупые слезы по лицу я.
– Я не забыл! Просто совсем поздно уже было… Я сегодня утром тебе написал. Сразу же, как только проснулся! Ты разве не видела мои сообщения? Я спросил, можно ли приехать к тебе на работу? Ты не ответила.
Я с досадой взглянула на него и, как последняя истеричка, начала искать в сумочке сотовый. Написал он мне, как же… Черт, правда, написал.
– Ну, теперь-то ты мне веришь? – его губы дрогнули в улыбке. – Оль, у Кирилла матч с Краснодаром через час. О книге сейчас говорить уже некогда. Поехали с нами? После матча найдем тихое местечко, закажем кофе и поговорим.
– У меня стрелка на колготках. И тушь потекла, – покачала головой я. – Будет лучше, если я пойду домой.
– Ладно, тогда давай завтра утром встретимся и начнем работать?
– Утром, так утром, – недоверчиво посмотрела на него я.
– Увидимся, – он осторожно смахнул с моей щеки слезинку. Потом подмигнул мне и широко улыбнулся.
Я растерянно усмехнулась в ответ.
Внутри что-то щелкнуло. Какая-то часть меня безвозвратно изменилась. В тот момент, когда Макс коснулся пальцами моей щеки, я вдруг поняла, что не могу оставить его на предыдущей странице. У меня не получится.
Глава 12. Оля
Утром следующего дня я проснулась также рано, как и обычно. Представила, что сейчас все сотрудники издательства «Книжкин дом» спешат на свои рабочие места, Петя Свободин в очередной раз ломится в приемную, чтобы поспорить с Воеводиной, а мой Доронин мягкой походкой шествует по ковровому покрытию в сторону юридического отдела, украдкой вздохнула и потащилась в ванную комнату, которую уже освободила Маша.
На душе скребли кошки. Кажется, мои чувства к Доронину окончательно умерли. Намного больше мне было интересно, как прошел вчерашний матч у Кирилла. Надо спросить у Маши.
По привычке я накрасилась и уложила волосы. Потом одернула себя: мне сегодня никуда не надо идти, и просто сплела косу. Вздохнула и надела облегающие джинсы и майку, расписанную узором из мелких сердечек и котиков.
Постепенно члены моей семьи растворялись за дверью. Сначала Машка. Она всегда опаздывает, поэтому несется, как торнадо. Я даже не успела выспросить у нее про вчерашний футбольный матч. Следом за сестрой в прихожую тяжелыми шагами прошел папа.
– Как непривычно видеть тебя дома, – улыбнулся мне с порога он.
– Это ненадолго, – неловко пожала плечами я.
– Отдыхай, сколько потребуется, – папа похлопал меня по спине и тоже исчез за дверью.
Эх, если бы отдыхать! Но нет, у меня спецзадание от Воеводиной.
Я осталась с Жужей и Картошкой. Жужа вертелась у меня под ногами, с нетерпением ожидая завтрака. Удивительное дело – ее теперь выгуливал по утрам папа. Ему, видите ли, всю жизнь хотелось завести собаку, но он никак на это не решался. Впрочем, если он получает удовольствие от общения с маленьким зубастиком, не мне отнимать у него частичку счастья.
Моя сводная сестричка спала мертвым сном в дальней комнате. Уже второй день подряд она возвращалась домой под утро, я слышала ее крадущиеся шаги. Не знаю, где и с кем она шлялась, но главное, что она не вертелась под ногами вместе с Жужей. Просто Жужу выносить легче, чем Алену с Жужей.
Не зная, чем себя занять, я затеяла уборку. Потом, насмотревшись рекламы про счастливую семью, уплетающую на завтрак блины по маленькому плоскому телевизору на кухне, я решила напечь блинчиков. Замесила тесто, достала масло и сметану. Когда хочу, у меня получаются отличные блинчики.
По телевизору началась совершенно неинтересная передача, и я направилась в комнату за своим телефоном и наушниками.
Открыла Вконтакте. Ого, мне пришло сообщение от Макса! Почему-то сердце гулко полетело куда-то вниз, когда начала его читать.
«Оля, привет. Неужели ты так сильно расстроилась из-за того, что я попросил тебя поработать со мной над автобиографией? Прости, если обидел. Я не хотел, честное слово!»
Я смотрю на слова. Перечитываю их еще раз.
«Уже давно простила», – пальцы печатают сами собой. Даже не успев осознать, что написала, я отправляю сообщение.
Через пару секунд приходит ответ.
«Правда? Значит, ты не злишься?»
«На тебя? Больше нет».
«Тогда открой мне дверь».
«Какую дверь?»
«Твою дверь. Я почти у тебя под дверью, уже из лифта выхожу».
У меня округляются глаза от удивления.
«А зачем ты выходишь из лифта?»
«Вчера ты приходила ко мне в гости, но из-за матча мы не успели поговорить. Сегодня это надо исправить».
И три лучезарно улыбающихся стикера-котенка.
Да, Макс Волков неподражаем.
У меня бешено колотится сердце. Не знаю, почему я нервничаю. Дверь открываю дрожащими руками.
Да, Макс действительно стоит, прислонившись к потертой стене, и улыбается точно такой же улыбочкой, как тот стикер с котенком, который он мне прислал. В руках у него маленький, очень красиво оформленный букетик разноцветных астр.
– Приветик, – он продолжает улыбаться, и я чувствую, как щеки вспыхивают румянцем.
– Привет, – все еще чувствуя неловкость, я улыбаюсь ему в ответ. – Проходи. Я как раз собираюсь печь блинчики.
