– Я слишком долго совершала одну и ту же ошибку, Макс, – грустно улыбается она. – Я пыталась заставить работать то, что уже давно не работает. Ничего хорошего не выходит, когда насильно связываешь себя какими-то обещаниями, даже не зная, что ждет тебя впереди.
– Оля! Я люблю тебя, понимаешь?
– Если любишь, вернешься.
Оля старается говорить уверенно, но я чувствую, что она держится из последних сил.
– Я с тобой не согласен! Категорически не согласен, ясно? – обиженно посматриваю на нее я. – Дай мне время. Хотя бы пару недель! Не надо вот так резко вычеркивать из своей жизни то, что стало так важно для нас двоих!
– Я тебя не вычеркиваю. Просто я не верю в сказки. Я уже большая девочка, Макс. Я понимаю, что мы с тобой совершенно разные. И жизнь у нас разная. Я не хочу, чтобы ты себя заставлял что-то делать из чувства долга или вины. Мне это ни к чему. Оставим все, как есть. Оставим нас с тобой здесь, на этом месте.
Я смотрю на нее, и меня переполняет ярость. А я еще думал, что это я упрямый. Куда там! Попробуй, переубеди мисс независимость, которая вбила себе в голову, что я ее обязательно брошу.
– Ровно до того момента, как я вернусь обратно! – рычу я. Опять моя черта получить желаемое любым способом дает о себе знать. Только на этот раз на кону моя личная жизнь.
– Я тебя ни к чему не принуждаю. Только если этого захочет твое сердце… – продолжает петь свою песню Оля. – Пожалуйста, закажи мне еще один бокал вина.
– Иначе ты не сможешь сыграть свою красивую роль до конца? – с усмешкой произношу я и взмахом руки зову официанта.
– А что, даже если и так? – ее бравада куда-то исчезает, и в голубых глазах снова блестят слезы.
– Тогда прекрати играть на публику и бросаться красивыми словами о том, что отпускаешь меня на все четыре стороны! – вконец взрываюсь я. – Потому что я никуда не собираюсь! Только в Париж, на гребаную помолвку моей мамы с мсье Гратином!
Кажется, эта помолвка перепортила жизнь нам всем. Кириллу испортили праздник, а меня вынуждают расставаться с Олей раньше времени.
Оля молчит. Ей нечего больше сказать. Но я знаю, что она уже вбила себе в голову, что дальше мы с ней пойдем в разные стороны. Я думал, что сложно понять маму. Но пробиться через упрямство Оли еще сложнее. Оля не понимает, что, оставляя наши отношения здесь, в ресторане, она все только усугубляет.
Я сдерживаюсь из последних сил. Ведь если я сейчас взорвусь, все окончательно испорчу.
– Дай мне две недели, – вдохнув полной грудью несколько раз, снова прошу я.
– Хорошо, – кивает Оля. – Только обещай, что, если у тебя не выйдет и дальше вписывать меня в свою жизнь, ты скажешь об этом честно.
– Обещаю, – возвожу глаза к деревянным балкам веранды я.
Оля замолкает и медленно пьет принесенный официантом бокал вина.
– И сегодня ничего не закончилось, – бурчу я. – Ты допьешь свое вино, и мы будем гулять до самого вечера. Потом где-нибудь поужинаем, а к одиннадцати часам вечера я приведу тебя к двери твоей квартиры.
– Ты всегда такой упрямый? – посматривает на меня она.
– Да. Ты еще не заметила?
– Заметила.
– Тогда допивай быстрее. Мы еще успеем на прогулочный катер. Он отходит через пятнадцать минут.
Оля качает головой. Потом не выдерживает и грустно улыбается.
– Проси счет. Я больше не хочу вино, – говорит она и сжимает мою руку в своей.
Я неотрывно смотрю ей в глаза. Черт, это больно. Больно уезжать, и не знать, вернешься ли обратно в ближайшее время.
Глава 19. Оля
Утро. Пасмурное и серое. Противный осенний дождь громко стучит по стеклам. Я медленно открываю глаза, и на меня потоком обрушивается горькое осознание – Макса в городе больше нет.
Сегодня мой первый день выхода на работу в издательство «Книжкин дом». И мой первый день без Макса. Вчера ночью самолет унес его в Париж вместе с матерью.
Меня захлестывает отчаяние. Я с трудом заставляю себя идти в ванную комнату и укладывать волосы. Ничего не помогает. Даже сообщение от Макса с красивой картинкой, на которой пылающие алые розы и подпись «люблю тебя», никак не поднимает настроение. Скорее, оно еще больше намекает на то, что мы далеко друг от друга, и вряд ли скоро увидимся.
– Сочувствую, – понимающе вздыхает Машка, когда я прихожу на кухню.
Мне же даже кофе в горло не лезет. Эти несколько дней рядом с Волковым изменили всю мою жизнь. Кажется, ничего не будет прежним.
Как всегда, я опаздываю на работу. Выбегаю из дома. Стучу каблучками туфель по тротуару и уже возле автобусной остановки понимаю, что не взяла с собой зонтик. Дождь, остановившийся на полчаса, вдруг решает пролиться на землю с новой силой. Он стучит по стеклам подошедшего маршрутного такси и смывает мой пропитанный осенним солнцем роман с Волковым.
Я сажусь на свободное место возле окна, закрываю глаза и вижу Макса. Вот он смеется, вот поддразнивает меня… Вносит панкейки, которые сам приготовил на завтрак. Упрямо тащит меня кататься на катере, потому что, по его мнению, наш короткий осенний роман не может закончиться только из-за того, что ему надо уезжать… Нет, до встречи с ним я не знала, что такое любить.
Промокшая до нитки, я вхожу в просторный холл нашего издательства и спешу к лифту. Удивительно, впервые я не ищу глазами Доронина. Теперь мне кажется это смешным – сравнивать свои жалкие попытки вернуть Андрея и то чувство, которое вспыхнуло между мной и Максом.
– Оля! Вернулась!
Петя Свободин у входа в отдел бросается ко мне с такой радостью, словно я – его единственное спасение от всех несчастий.
– Что нового? – пытаюсь улыбаться я.
– Чайник купили. Автомат с кофе в холле окончательно навернулся, – с гордостью сообщает он. – Сделать тебе чашечку кофе?
– Нет, лучше не стоит, – вспомнив, как уже один раз попала под горячую руку Воеводиной, качаю головой я. – Петя, мне надо, чтобы ты посмотрел материалы, которые я собрала по Волкову прежде, чем их увидит Анжелика Захаровна.
– Идем к моему компьютеру.
Мы вместе садимся за рабочий стол, и я вручаю ему флешку. Некоторое время он листает материалы. Фотографии, события, мои пометки о том, какой Макс на самом деле.
– А сам Волков видел то, что ты сделала? – потирает подбородок Свободин.
– Видел. Правда, не уверена, что он вообще вникал в тему, – как можно безразличнее пожимаю плечами я.
– У тебя неплохой стиль. Ты писать никогда не пробовала? – посматривает на меня Свободин.
– Иногда и в стол, – смущенно отвечаю я.
– Надо пробовать еще. Ты же в издательстве работаешь, – подмигивает мне он. – Кстати, Волков твой так контракт и не подписал.
