– Ему пришлось срочно уехать. У его мамы помолвка в Париже.
– Как интересно! Только Воеводиной он об этом не сообщил.
– Может, не успел? – растерянно пожимаю плечами я.
Впрочем, это не мое дело, как они подпишут контракт с Воеводиной.
Через полчаса меня вызывают в приемную. Я зажимаю флешку в руке и смело иду в кабинет главного редактора.
В приемной я наталкиваюсь на мило воркующих Алю и Доронина. Они сидят так близко друг к другу, что кажется, еще сантиметр, и сольются в единое целое.
– Оля, привет, – оторвавшись от своей новой пассии, осоловевшим взглядом подмигивает мне мой бывший.
– Привет, – равнодушно пожимаю плечами я и иду мимо. Честно говоря, мне все равно. Внутри даже ничего не дрогнуло. Как будто я Андрея никогда и не любила.
Воеводина восседает за своим огромным столом и с нетерпением поблескивает своими маленькими глазками. Почему-то она напоминает мне акулу, желающую как можно скорее заглотить наживку.
– Ну, Оля, как у тебя дела? – вкрадчиво улыбается мне она.
– Материал здесь. Называется «Макс», – протягиваю ей флешку я.
– Отлично. Я почитаю, а ты зайди после обеденного перерыва. Посмотрим, заработала ли ты на премию, – с усмешкой произносит она.
Мне неприятны ее слова. В глубине души снова появляется желание уволиться из издательства и найти себе другую работу.
– Хорошо, зайду после обеда, – бормочу я.
Конечно, у меня нет силы воли сказать в ответ что-то такое же гадкое, как и то, что сказала мне она. Кто я здесь? Просто девочка на побегушках. Помощник дизайнера, которого можно использовать в своих интересах.
В обеденный перерыв я пришла в «Карамельку» раньше всех. Мое любимое место у окна было свободно. Я купила кофе и сэндвич с курицей и поспешила его занять. Пусть Доронин со своей юной подружкой поищут себе другой столик.
Я заняла место как раз вовремя. Через пару минут у входа замаячили Доронин и Аля. Лицо моей соперницы вытянулось от неожиданности – негласно до этого никто не смел занимать место у окна.
Я мило улыбнулась и принялась за курицу. Аля начала что-то возмущенно шипеть Андрею на ухо.
Пока они перешептывались, в кафе появился Свободин. Заметив меня у окна, он быстро купил свою порцию салата с отбивной и, обогнув возмущенную чету влюбленных, приземлился прямо рядом со мной.
– Решила объявить им негласную войну? – хихикнул он.
– Да. Пусть поищут другое место, – отозвалась я.
– Аля тебе этого не простит.
– Мне плевать, – с удовлетворением наблюдая за тем, как моя соперница недовольно тащится за столик в углу кофейни, выдохнула я.
– А ты опасная… – развеселился Свободин.
– А ты как думал?
– Я думал, что ты тихая и скромная мышка, которая никогда не посмеет высунуть из норки свой носик.
– Просто мне надоело, что меня используют. Аля заняла мое место у окошка, Анжелика Захаровна не имела права требовать от меня, чтобы я делала работу, за которую мне не платят, но потребовала…
– Вопрос в том, Оленька, почему ты согласилась выполнить эту работу, несмотря на то, что она шла вразрез с твоим трудовым договором, – набивая рот салатом из свежих овощей, промычал Свободин.
– Потому что я боюсь ответить «нет», – нахмурилась я.
Это было правдой. Я работала второй год, но так и не научилась отстаивать свое мнение.
Петя сочувственно мне улыбнулся и продолжил жевать свой салат с курицей, своим сочувствием окончательно испортив мне настроение.
После обеденного перерыва я снова отправилась в приемную. Аля зыркнула на меня, как на самого злого врага, чем вызвала очень приятные эмоции. Нечего за мамочкиной спиной прятаться. Надела на голову корону и считает, что ей все можно.
– Заходи, Оля, – пробасила Воеводина.
От ее взгляда мне стало не по себе.
– Твоя работа – это дилетантство сплошной воды, – насмешливо произнесла она. – Поэтому никакой премии я тебе, конечно же, не выпишу. Текст, который ты создала, напоминает смазливые розовые сопли влюбленной девчонки. Я, конечно, понимаю, что в Волкова невозможно не влюбиться, но не до такой же степени! Твой текст мы порежем, разбавим его работой настоящих мастеров, и возможно, получится сносная работа.
По сердцу, будто полоснули ножом. Я не спала из-за этого проекта несколько ночей подряд, все торопилась, подгоняла. Возможно, я не мастер текстов, но, черт возьми, это моя работа!
– А как же… авторское право? – впилась взглядом в начальницу я.
– Что? – вытаращила глаза она. – Какое такое право?! Ты помогаешь создавать обложки, Оля! У тебя было задание от редакции. Ты выполнила его на твердую троечку с минусом. Все. Свободна. На премию не тянешь.
Я поднялась со своего места и медленно вышла за дверь. Аля, слышавшая весь наш разговор, одарила меня садистской улыбочкой. О, да, ей наконец удалось отыграться за место у окна!
Я медленно вернулась в свой отдел и рухнула на стул.
Мой проект, в который я вложила душу, растерзают по клочкам и разбавят чужим текстом. Какая же я жалкая. Мне казалось, что Максу понравилось то, что я создала. А оказывается, работа не стоит даже премии.
– Оля, успокойся, – оторвался от экрана компьютера Свободин. – У тебя отличный текст получился. Конечно, редактура нужна, но я в корне не согласен с Анжеликой Захаровной. Ты заслужила премию.
– Дело не в премии, Петя! Дело в авторском праве! Это моя работа! Я ее создала! А в итоге ее раздерут в клочья, и все…
– Я послушаю, что она предложит. Это все, что я могу сделать.
– Спасибо. Думаю, вряд ли мне это поможет.
Уже ничто не могло исправить мое настроение. Вечером я возвращалась домой под проливным дождем и даже не чувствовала холода. Мои волосы висели жалкой паклей, косметика потекла, а красивая юбка с оборочками превратилась в лохмотья. У меня было такое чувство, будто из моего сердца второй раз за сутки вырвали Макса и больше не вернут.
Никогда еще я не плакала так горько, как в этот вечер. Мне повезло, дома никого не было. Я все плакала и плакала, ровно до тех пор, пока в комнату не заглянула удивленная Алена.
– Оля, ты что, плачешь, что ли?
– Уйди, – отмахнулась я.
– Да ладно тебе! Вернется он еще. Дай ему время.
– Я не хочу сейчас говорить… ни с кем не хочу говорить, понимаешь? – поднимая голову от промокшей подушки, отмахнулась я.
– Зря. А у меня, между прочим, бутылка мартини есть в комнате. Хочешь?
– Не хочу…
– Точно? Может, передумаешь?
– Нет. Не передумаю!
