Это просто нужно сделать.
– Уверена, Бесполезный поймёт правильно и отпустит тебя, – тихо произнесла Конфетка.
– Я тоже хочу так думать. – Леди грустно улыбнулась. – И я знаю, что если он не захочет меня отпускать, то только потому, что волнуется. Когда я рядом – ему спокойнее. Я вижу. Я чувствую. Он за меня боится. Он обо мне заботится и оберегает.
– Потому что Даррел тебя любит, Октавия, по-настоящему любит, – задумчиво сказала Сандра.
В её словах не было ничего необычного, однако тон, которым Конфетка их произнесла, заставил Леди ОК посмотреть на подругу с лёгким удивлением.
Лонг-Айленд, США
2030
«Шекспир говорил, что весь мир – театр, и был прав. Но что означают его слова?»
«Что, папа?»
«Театр – ложь, в нём нет ничего настоящего. Просто древняя попытка дополнить мир нереальностью. Мы смотрим на декорации, но они скрывают пустоту. Мы слушаем актёра, но он произносит чужие слова. Всё, что мы видим и слышим в театре, не имеет отношения к жизни. В лучшем случае – отражение. В худшем – имитация…»
Декорации можно поменять. Роли можно переписать. И те же самые актёры произнесут другие слова в другой постановке. А можно внести изменения в пьесу, которая сейчас играется на сцене. Подсказать актёрам неправильные реплики. Подменить некоторые декорации. И сделать всё так ловко, что никто не заметит изменений. А если заметят, то подумают, что «режиссёр так увидел», что актёр сымпровизировал, что с этими декорациями лучше… К тому же Сандре не требовалось вносить изменения навсегда – только на один вечер, чтобы удивить сидящего в ложе человека.
Удивить и убить.
Девушка понимала, что не вернёт потерю, и даже боль не уйдёт и не станет легче, просто она будет знать, что ублюдок, приказавший убить её отца, получил по заслугам. Он и так прожил слишком долго. Два года… целых два года прошло после убийства, целых два года она выясняла, кто причастен к смерти отца, и разрабатывала план мести. Год назад перестала плакать каждую ночь. Пять месяцев назад тоска превратилась в тупую боль. А три последние недели Сандра пребывала в спокойной, рабочей сосредоточенности. Решение принято. Решение важное и нужное. Решение, которое она обязательно претворит в жизнь.
Девушка удобнее устроилась в кресле, мягко провела ладонью по столешнице, а затем включила мониторы – три больших экрана. Она специально выключила их десять минут назад, чтобы посидеть в темноте, в последний раз прокрутить в голове план операции и продумать, не проверить, а именно продумать, всё ли предусмотрено. И ещё – извиниться перед отцом за то, что собирается сделать. Сандра знала, что папа бы не одобрил. Но ничего не могла изменить.
Решение принято.
Она включила мониторы, и почти сразу раздался тихий звуковой сигнал, означающий, что пора начинать операцию.
///
Самые красивые самолёты – военные. А самые красивые военные самолёты – истребители. Не рабочие лошадки, таскающие пусть и смертоносные, но грузы, а грациозные хищники, созданные уничтожать хищников и рабочих лошадок. Истребители – прирождённые убийцы, настоящие короли неба, и нет ничего удивительного в том, что их награждают звучными именами. Так же, как их беспилотных собратьев – ударные дроны.
Модель, которую взяла под контроль Сандра, называлась «Опустошитель». Эти дроны стояли на вооружении Национальной гвардии, патрулировали Нью-Йорк и официально предназначались для ликвидации террористических угроз. Однако их вооружение позволяло эффективно «принуждать к соблюдению закона» толпы погромщиков в случае массовых беспорядков, что и заставило Сандру остановить выбор именно на этой модели ударного дрона. На «Опустошителе».
Первый этап – маскировка. Взломав местную сеть управления беспилотниками Национальной гвардии, девушка не просто перехватила управление выбранным дроном – ведь вышедшую из-под контроля машину могли атаковать другие летательные аппараты, а запустила в систему целый пакет ложных откликов и отчётов, включающий фиктивные данные со спутника, которые указывали на то, что «Опустошитель» проводит рутинное патрулирование по заранее выбранному маршруту. В действительности же дрон резко набрал скорость и взял курс на Лонг-Айленд, в «боро миллиардеров», где как раз поднимался в воздух частный вертолёт. Мистер Хаммерсмит терпеть не мог терять время в пробках, зато любил летать над океаном, наслаждаясь его бескрайним простором.
Однако на этот раз путешествие получилось нервным. Не сразу, чуть позже, но очень нервным.
Что же касается времени… оно было рассчитано идеально.
«Опустошитель» настиг вертолёт в десяти милях от особняка, над океаном, при идеальной видимости, которая позволяла мистеру Хаммерсмиту сполна насладиться и простором, и приближающимся дроном, и опаснейшим виражом, который машина резко заложила совсем рядом с вертолётом.
– Что происходит?
– Я не знаю! – ответил пилот, забирая влево.
На самом деле ему следовало держать курс, но пилот испугался и попытался уйти, что едва не привело к столкновению.
– Что ты делаешь?
– Он опасно маневрирует!
– Какого чёрта?! – Мистер Хаммерсмит пристегнулся, хотя никогда этого не делал, со страхом посмотрел в иллюминатор и взвизгнул: – Опять?!
«Опустошитель» шёл прямо на вертолёт. Шёл со стороны мистера Хаммерсмита, и подключившаяся к камере Сандра отчётливо видела перекошенное лицо убийцы своего отца. Не наслаждалась. Просто смотрела в ненавистное лицо до тех пор, пока дрон не нырнул, пройдя под брюхом вертолёта.
– Свяжись с диспетчером!
– Я пытаюсь! – Он почему-то побоялся сказать хозяину, что связи нет.
– Военные совсем спятили?
– Нет, не спятили… И кажется, они не шутят, сэр, – пролепетал бледный, как смерть, пилот. – Дрон заходит нам в хвост!
Пилот когда-то служил в ВВС и знал, что это значит. А если бы не знал, то как раз сейчас бортовой компьютер принёс весть, которая едва не вывернула пилота наизнанку:
– Нас взяли на прицел!
– На какой ещё прицел?
– Он готовится стрелять!
///
Нужно отдать приказ.
Даже не приказ – просто надавить на кнопку и разрешить «Опустошителю» сделать то, что он умел лучше всего. Сделать то, для чего был создан. Разрешить убить. Просто надавить на кнопку и не почувствовать толчка, с которым отделится от подвески ракета. Не ощутить ударной волны. Не уловить лёгкую дрожь от заработавших пулемётов – если придётся добивать барахтающихся в воде выживших. Не придётся ничего почувствовать – только увидеть на мониторе. Как в кино или компьютерной игре. И ощутить примерно то же, что от кино или компьютерной игры – ничего. Пройти уровень, за которым будет следующий. Она знала, что операторов дронов, ну тех, которые не получали садистское наслаждение от убийств, учат воспринимать происходящее на мониторе как компьютерную игру, не задумываться над тем, что съёмки – документальные, что они убивают людей и каждое нажатие на кнопку приносит кому-то смерть. Их так учили, но она-то была нормальным человеком! И знала, что в вертолёте находятся живые люди.
