– Я нервничаю.
– Почему? – удивился Пятый.
– А разве непонятно? – удивилась Конфетка. – Или скажешь, что происходящее тебя не беспокоит?
– Беспокоит, но не так, как тебе кажется, – ответил Фрейзер. – Меня беспокоит, хватит ли сил добраться до конца шахты. Меня беспокоит, куда ушёл Райли и вернётся ли он. Меня беспокоит, хватит ли нам воды, потому что на сутки фляжки хватит, но Райли планирует бродить по кораблю, пока не добьётся своего. – Услышав эти слова, Сандра была приятно удивлена и сказала себе, что при всех известных недостатках Чарльз умеет рассуждать здраво. – Меня беспокоят многие вещи, Конфетка, но именно беспокоят. Это нормальное рабочее беспокойство и желание сделать хорошо. Но я не нервничаю из-за происходящего, потому что нервничать нужно было раньше, до того, как дал согласие принять участие в рейде. А теперь всё просто: или мы выберемся, или нет.
– Действительно просто, – проворчала Сандра.
– Ага, – подтвердил Пятый. – Предельно просто.
И девушка поняла, что Фрейзер не рисуется, не пытается произвести на неё впечатление, а говорит так, как действительно считает, и действительно не нервничает. Беспокоится? Да, беспокоится, их путешествие предоставляет для этого достаточно поводов, но и только. Строго по делу. Очень прагматично.
– Слушай, это не моё дело, и ты можешь не отвечать, но… – Сандра выдержала короткую паузу, дождалась кивка и продолжила: – Но вчера я случайно, действительно случайно, услышала обрывок твоего разговора с Хиллари. Ты сказал, что не хочешь идти в разведку.
– Случайно услышала? – поднял брови Пятый.
– Хиллари так орал в начале разговора, что случайно услышала не только я.
– Но потом он стал говорить тихо. Откуда ты знаешь, что я отказался идти в разведку?
– Вы не подрались, – пожала плечами девушка.
Несколько мгновений Фрейзер хлопал глазами, переваривая услышанное, а затем расхохотался:
– Да!
– Вот видишь, как легко сделать правильный вывод из нескольких фактов.
– Хиллари слишком предсказуем.
– И это тоже, – не стала отрицать Конфетка. – Но получается, ты его обманул?
– Я действительно хотел остаться, – медленно ответил Пятый. – Но Райли подошёл ко мне лично, а это очень много значит.
– Пожалуй, – протянула Сандра.
– Нужно быть идиотом, чтобы отказаться от такого предложения.
– Тем не менее ты хотел отказаться, – заметила девушка.
– Хотел, – коротко подтвердил Фрейзер.
– Из-за Баррингтон?
– Ну… – Парень замолчал, и Сандре показалось, что он жалеет, что завёл с ней разговор. Но и сворачивать его Пятый не стал, ответил: – Да, из-за Баррингтон.
– Что у тебя с ней?
– Ничего.
– Я вижу, что ничего, – вздохнула Конфетка. – А почему?
– Ты уверена, что это твоё дело? – огрызнулся Фрейзер.
– Не то чтобы уверена, но с удовольствием изложу свою точку зрения, – ответила девушка. – Я спрашиваю не потому, что мне скучно и хочется посплетничать, и не потому, что Анна меня попросила – она не просила. И ещё – не потому, что Анна мой друг. Я не думаю, что мы когда-нибудь станем друзьями. Я спрашиваю, потому что знаю, что Баррингтон – хорошая. Она очень хороший, настоящий человек. Такие люди не заслуживают скотского обращения, но часто его получают – потому что они хорошие, потому что хороших легко обмануть и просто растоптать. Я не могу помочь всем, но Анну я узнала, оценила, увидела, как она ведёт себя в тех ужасных условиях, в которых мы оказались, увидела, что она за человек, и теперь говорю тебе прямо и без обиняков: если ты поступишь с ней по-скотски, Чарльз Фрейзер Пятый, ты мне за это заплатишь.
Последние слова Конфетка произнесла очень буднично, почти равнодушно и потому – весомо. Настолько весомо, что парень вздрогнул и прищурился:
– Я – тебе?
– Ты – мне, – кивнула Сандра. – Мы знакомы очень поверхностно, но поверь на слово, Пятый: я – очень плохой человек. И нет ничего хорошего в том, чтобы иметь меня во врагах.
В первое мгновение Фрейзер захотел ухмыльнуться, не усмехнуться, а именно ухмыльнуться и сообщить, что он тоже не подарок, а уж его отец – тем более. Напомнить о миллиардном состоянии и колоссальных связях, которые накопила его семья, но не для того, чтобы похвастаться, а просто объяснить зарвавшейся простолюдинке, о ком она говорит… Захотел, но не стал. Вместо этого вздохнул и негромко ответил:
– Я наломал дров.
И по его тону Сандра поняла, что Пятый, во-первых, искренен, а во-вторых, ищет у неё поддержки. Девушка мягко прикоснулась к плечу Фрейзера и участливо поинтересовалась:
– Специально?
– Нет, конечно, – прежним тоном ответил парень. И запинаясь, стыдясь произносимых слов, сказал: – Я переспал с Наоми.
– Что? – удивилась Конфетка. – Наоми же спит с Вагнером!
– Это сейчас, в смысле, здесь. – Пятый потёр подбородок. – А я с ней переспал ещё на орбитальной станции.
– Зачем?
– Ну, во-первых, нужно было попробовать секс в невесомости. А во-вторых, я тогда подумать не мог, что влюблюсь в Баррингтон.
– Понятно.
– Не веришь? – нахмурился Фрейзер.
– В том-то и дело, что верю, – ответила Конфетка. Она видела, что Пятый по-прежнему искренен и действительно переживает.
– Я переспал с Наоми без всяких ожиданий и обещаний, это был просто секс к взаимному удовольствию.
– О котором ты не рассказал Анне.
– Я – нет, но нашлась подлая душа – поведала.
– И Анна разозлилась.
– Да.
– Я не спрашивала, – тихо сказала Конфетка. – А тебе не следовало скрывать от Баррингтон свои похождения.
– Какие похождения?! – взвился Фрейзер. Замер, повернулся к учёным, которые давно и с интересом поглядывали на парочку, и резко сбавил тон: – Похождения – это когда одновременно и с Баррингтон, и с Наоми. А после того как я влюбился, я ни с кем не был. Хотя предложений навалом.
– Но когда ты спал с Наоми, ты был знаком с Баррингтон.
– Просто знаком, – уточнил Пятый. – И мы, знаешь ли, не перечисляли друг другу своих бывших.
– Но Наоми здесь, – не согласилась Конфетка. – Анна встречается с ней каждый день.
– Это не делает Наоми не-бывшей. Точнее, её даже бывшей назвать нельзя, потому что она мимолётная. Свидание на одну ночь.
– Но Наоми здесь, – повторила Сандра. – И это обстоятельство всё меняет: Анна должна была знать о вашей связи.
– Да зачем?
– Чтобы не чувствовать себя дурой.
– Когда?
