– Я обещаю, но можно чуть позже? Хочу ещё немножко посидеть рядом с ним.
– Договорились, – кивнула Диккенс. – Но немножко.
– Хочу видеть, как он очнётся.
– Он обязательно очнётся.
Несколько мгновений Анна молчала, затем перевела взгляд на художницу, посмотрела в тёмные глаза самбо
[1] и тихо сказала:
– Спасибо.
Вместо ответа Диккенс сжала руку Анны, выдержала короткую паузу и в тон ей, так же негромко, спросила:
– Ты ведь знаешь, что я умею рисовать не только на стенах?
Это была шутка. Диккенс умела рисовать чем угодно и на чём угодно, и рисовать блестяще. Оказавшись на инопланетном корабле с одним лишь альбомом и карандашами, она уговорила Вагнера дать ей машинное масло и нарисовала потрясающую картину для пришельцев, которой до сих пор ходили любоваться обитатели ангара. А затем задала им вопрос, на который инопланетяне ответили. Нельзя сказать, что завязалось бурное общение, но диалог хоть медленно, но развивался… Пока Сандра, спасая Райли, не вырубила компьютерную сеть.
– Да. – Анна вновь улыбнулась. – Конечно, знаю.
– И я… я просто подумала, что это тебя чуточку обрадует. – Диккенс вытащила из рюкзака альбом, вынула из него лист и протянула Баррингтон. – Подарок.
Это был карандашный портрет Артура, выполненный большим мастером. И выполненный от души: художница изобразила мальчика таким, каким он бывал очень редко – улыбающимся. Изобразила с такой теплотой, что на глазах Анны выступили слёзы.
– Диккенс…
– Только ничего не говори, хорошо?
– Можно сказать спасибо?
– Это можно.
– Спасибо.
Слёзы мешали разглядеть детали, но вытирать их Баррингтон не стала, почему-то подумала, что не нужно. Потом слёз стало так много, что перед глазами поплыло, а потом… А потом Анна нашла себя лежащей на спальном мешке и укрытой другим мешком – художницы. Увидела потолок, поняла, что заснула, вскочила, повернулась и наткнулась на ласковый взгляд Диккенс.
– Доброе утро.
– Доброе… Как Артур?
– Всё так же. Я ведь обещала за ним приглядеть.
– Да… – Визит художницы, участливый разговор и портрет сделали главное – успокоили Анну. Ненавязчиво успокоили душу и так позволили расслабиться. Нервное напряжение слетело, навалилась усталость, и всё это вылилось в мягкое, незаметное отключение. – Как долго я спала?
– Два часа.
Но даже эти минуты принесли облегчение: Анна почувствовала себя отлично отдохнувшей и скромно спросила:
– Можно я схожу в туалет?
– Ты ещё спрашиваешь!
– Спасибо.
Девушка вытащила из рюкзака полотенце, гигиенический набор, свежую футболку и отправилась приводить себя в порядок. А когда вернулась – нашла рядом с Диккенс Вагнера. И не удивилась, поскольку давно заметила, что кадет частенько оказывается рядом с самбо. Но на этот раз он явился к Анне.
– Как ваши дела, мисс Баррингтон? Как Артур?
– Я в порядке, Павел, спасибо. Артур…
– Да, извините… – Вагнер смущённо улыбнулся. – Глупые клише.
– Я понимаю. – Анна положила выстиранную футболку на рюкзак и уселась на свой спальный мешок. – А как ваши дела, Павел?
– Зашёл рассказать, что в ближайшее время мы будем видеться реже, мисс Баррингтон: принято решение ремонтировать VacoomA, и я отправляюсь на нижний уровень.
– Жаль.
– У меня есть служебные обязанности, мисс Баррингтон.
– Конечно, Павел, и я надеюсь, что вы с ними справитесь.
– Благодарю.
– У тебя получится починить VacoomA? – Художница вернулась к прежнему, колючему тону.
– У меня должно получиться, мисс Диккенс, – ровно ответил Вагнер. К тону он давно привык.
– Но как мы вытащим VacoomA из ангара?
Некоторое время кадет молчал, затем осторожно пожал плечами:
– Принято решение заниматься проблемами по мере их поступления, мисс Диккенс. И делить обязанности: я буду заниматься ремонтом клипера, а кто-то другой – ломать голову над тем, как вытащить его наружу. – Пауза. – Обо всём этом будет объявлено на собрании.
– Сегодня проведут собрание? – уточнила Анна.
– Обязательно, мисс Баррингтон. Вы удивлены?
– Не ожидала, если честно, – не стала скрывать девушка. А Диккенс поддержала её кивком головы.
– Как только мистер Райли и капитан Линкольн окончательно проработают ближайшие планы, они обязательно проведут общее собрание и доведут принятые решения до сведения всех. Официально.
– Они не очень демократичны, – заметила художница.
– Ситуация не располагает к демократии, мисс Диккенс.
– Ты с этим согласен?
– Кто-то должен взять на себя ответственность за происходящее, и я не имею ничего против того, чтобы этими кем-то стали капитан Линкольн и мистер Райли. Мы действительно находимся в сложном положении, а коллегиальная форма управления отнимает слишком много времени.
– Допустим… – Диккенс помолчала, после чего выдохнула вопрос, который, судя по всему, считала очень важным: – Павел, VacoomA можно починить?
– Я ещё его не видел, однако мистер Райли достаточно оптимистичен, – уклончиво ответил кадет.
– И на чём базируется его оптимизм?
– На том, что в результате обстрела не взорвался реактор.
…
Линкольн не ожидал, что совещание затянется. Думал, они с Райли обсудят наиболее важные вопросы, обменяются впечатлениями, поговорят с Землёй и отправятся по своим делам. Рассчитывал быстро освободиться, но ошибся: воспользовавшись тем, что связь с Землёй прервалась на неопределённый срок, Аллан решил досконально разобраться в происходящем и засыпал капитана вопросами на самые разные темы. Интересовало всё: подробности катастрофы, взаимоотношения выживших, поведение сотрудников, как формировались центры притяжения среди «детей» – несмотря на просьбы Линкольна, Райли продолжил называть молодых людей детьми, и, конечно же, он жадно расспрашивал обо всём, что происходило в момент столкновения, но главное – во время прибытия спасательной миссии.
– Я хочу точно знать, как тебе удалось нас спасти.
Ни больше ни меньше.
Ответить на этот вопрос было очень сложно, однако Линкольн прекрасно понимал, что Райли имеет на него право: ведь это его клипер инопланетяне пытались уничтожить на подлёте к кораблю, это его людей расстреливали из крупнокалиберных пулемётов, это на его комбинезоне до сих пор виднелись пятна крови. Не его крови, но это не важно – крови тех, кто был рядом. И больше не будет. Райли прошёл через ад и потому имел право на максимально честный ответ. Он хотел знать, почему инопланетяне не сумели его убить.
