На самом деле, Мария-Терезия сильно нуждалась в венгерском народе. Но лишь только она была спасена, тот же венгерский сейм (национальное собрание) был забыт – с 1764 года его больше не созывали.
К счастью, Венгрия имела еще свои комитаты (исторические административно-территориальные единицы) с их неутомимой деятельностью. Вена ненавидела их, но не могла уничтожить этого самого могущественного противника ее замыслов, за которого грудью стояла вся венгерская нация. «Пусть отнимут у моей страны все ее учреждения, все конституционные гарантии, и я уверен, что в скором времени она снова сделается свободной», – говорил один из членов тогдашнего венгерского министерства.
Карл VI (Карой III) не трогал комитаты и всю древнюю форму правления. И венгры верили, что обещания не будут забыты. Поэтому, кстати, и его дочь была встречена с восторгом. И венгры помоли ей защититься от натиска почти всей Европы.
Венгры отлично показали Марии-Терезии, как они сильны и храбры в случае нужды, как они умеют быть преданными тем, кто в свою очередь соблюдает в отношении них свои обязательства. Так следует ли винить венгров в недальновидности и легковерии?
Как искусная дипломатка, Мария-Терезия умела пользоваться этим легковерием. В продолжение всей своей жизни она по примеру своих предков старалась слить Венгрию в одно целое с австрийской монархией. Если она знала хорошие стороны венгерской аристократии, то ей небезызвестны были и ее недостатки. Мария-Терезия с необыкновенным искусством умела употребить последние в свою пользу. Она осыпала почестями и орденами сильнейших из магнатов. Для них она учредила орден Святого Стефана, ставила их на важные посты, но почти всегда вне их родины.
Она призывала их ко двору, назначала их в посольства, раздавала им самые выгодные места – и все это с целью заставить их забыть национальные интересы.
В Пресбурге (Братиславе) поселилась, по желанию Марии-Терезии, ее любимая дочь Мария-Кристина, и она тешила блестящими празднествами венгерскую знать, которая, таким образом, все более и более сближалась с австрийским двором. Плюс Мария-Терезия посылала своего сына Иосифа, умного и любознательного молодого человека, сближаться с венграми. Иосиф посещал разные провинции, расточaл милости и заслужил всеобщее расположение.
Таким образом, венгерская аристократия, вращаясь постоянно около престола, осыпавшего ее благодеяниями, мало-помалу утрачивала свой либеральный характер и свой патриотизм. Что же касается простого народа, то его мнение никого особо не интересовало. И это способствовало росту ненависти венгерских крестьян к своим господам.
Такова была, в сущности, тайная мысль Марии-Терезии – сделать из мадьяр два враждебных друг другу народа. В самом деле, если намерения ее были серьезно либеральны, то для чего было побуждать мадьярскую аристократию к тщеславию и разврату? Почему, напротив, она не научила ее простоте, воздержанию и трезвому труду?
СПИРИДОН НИКОЛАЕВИЧ ПАЛАУЗОВ,
российский и болгарский историк
А еще важной целью Марии-Терезии была попытка полного онемечивания Венгрии. Делала она это весьма своеобразно. Она приглашала к своему двору венгерскую знать, и там пиры, празднества и балы сменялись одни другими. Чтобы заставить венгров снять с себя свои национальные одежды, она устраивала костюмированные балы, на которые сама назначала, чтобы немцы и чехи были одеты по-мадьярски, а венгры – по-немецки. Хитрость эта удалась, и венгры, чтобы представить собой немцев на несколько часов, просыпались на другой день уже без характерных для них усов.
Плюс Мария-Терезия, стремясь к унификации империи, делала все для того, чтобы уничтожить протестантизм. Для этого в ход шли и лесть, и лукавая ласка, между тем как другие правители обычно прибегали к насилию. И это действовало.
Мария-Терезия действовала чрезвычайно осторожно. Она не спешила разом низвергнуть тысячелетнюю конституцию Венгрии, но зато она ловко подготавливала ее уничтожение. И при этом сама Мария-Терезия весьма плохо говорила по-немецки и не могла, как утверждается, «написать двух строк без грамматической ошибки». Но зато она была своего рода «свахой мадьяр», назначая и сватая за них немецких принцесс, и эти браки имели форму почти приказания со стороны верховной власти. И наследниц знатных венгерских семейств, исповедовавших протестантство, она выдавала замуж за немцев-католиков.
Мария-Терезия.
Худ. Мартин ван Майтенс (1759)
Типичный пример. Венгерский граф Ференц Сеченьи, известный как основатель Венгерской национальной библиотеки и Венгерского национального музея, был женат на графине Юлианне Фештетич, родившейся в Вене. Их дочь София была выдана замуж за графа Фердинанда Зичи цу Зих фон Васоникёй. А их сын граф Иштван Сеченьи (венгерский, кстати, политик-реформатор) был женат на вдовствующей графине Кресенс Зайлерн-Аспанг, которая до этого состояла в браке с графом Карлом Зичи, австрийским военным министром, а потом министром внутренних дел (и их сын Фердинанд был австрийским фельдмаршалом). Такая вот смесь австрийских и венгерских корней…
При таком подходе даже удивительно, что Венгрия сумела сохранить свою национальную самобытность, и это обстоятельство можно объяснить неудавшимися реформами Иосифа II.
Иосиф II
Мария-Терезия умерла 29 ноября 1780 года. Ее старший сын Иосиф до конца ноября был ее соправителем, а после смерти матери унаследовал от нее владения Габсбургов – эрцгерцогство Австрийское, королевства Богемское и Венгерское.
Приверженец централизации и германизации, Иосиф II решительно наложил руку на конституционную свободу и старые учреждения Венгрии. И венгры были возмущены такими его мерами, как присвоение себе прав сейма, уничтожение дворянских привилегий, введение немецкого языка в администрацию и особенно – уничтожение комитатского деления. Оскорбленные в своих исторических правах венгры потребовали созыва сейма, и волнение готово было обратиться в восстание.
Иосиф II
Следует признать, что сын Марии-Терезии сильно уступал своей матери в дипломатическом такте. Но он был уверен, что, будучи человеком бережливым и нравственным, он в состоянии довершить возрождение своей империи. Но он мечтал совершить один и быстро громадное дело, многостороннего значения которого он совсем не понимал. И ему пришлось уже при жизни испытать одно из самых горьких разочарований, когда все его замыслы вдруг стали рушиться один за другим. Он так и не понял, что деспотизм, в какой бы то ни было форме, может приносить только гнилые плоды и что прочным основанием всех реформ должна служить разумная свобода.
