Но я ушел.
Хлопнул дверью, не оглядываясь, и поставил жирный крест на нашем общении.
Это сейчас, глядя на земляной холмик, я понимал, что рад бы выслушать, полжизни отдал бы за один только разговор, за возможность снова обнять ее, прижаться к родной щеке, почувствовать тепло ладоней, руки бы ее поцеловать, да поздно.
Нет уже на свете той, которая подарила мне жизнь и свою потратила только на то, чтобы я был счастлив. И можно сколько угодно кричать в пустоту и биться головой о стены. Ничего уже не изменится.
Она ждала. До последнего ждала, когда я одумаюсь, вернусь, прощу. А я просто эгоистично забыл.
В горле встал колючий ком от осознания своей вины.
О ее смерти я узнал случайно, спустя почти три года. И еще столько же не мог решиться приехать сюда. Чтобы поговорить, попросить прощения и выполнить свой последний сыновий долг.
Перед глазами встала пелена, мешая зрению, поэтому, когда в кармане звякнул телефон, я даже не сразу смог разглядеть, от кого сообщение.
Достал на автомате, снимая блокировку, пробежался по строчкам, пытаясь уловить смысл.
"Ждем сегодня в семь. Как договаривались".
С кем я договаривался? О чем? Кто меня сегодня ждет?
Голова с трудом соображала, погруженная в мрачные мысли.
Я уже даже хотел перезвонить, уточнить, когда в памяти всплыл недавний разговор с одноклассником и его приглашение в гости. Я тогда никак не отреагировал, даже фактически не дал ответа, что приду, но Артюхин, видимо, воспринял мое молчание как согласие.
Идти куда-то настроения не было. Тоска давила на грудь похлеще гранитной плиты. Размазывала, вынуждала чувствовать себя последней мразью.
Только я понимал, что самобичеванием ничего не исправлю, кроме как доведу себя до крайней точки.
Когда рядом была Белоснежка, меня немного отпускало, но она остаться не захотела. Возвращаться назад, к работе, я тоже не торопился.
И так впервые взял отпуск так, чтобы на время полностью отстраниться от суеты, а не держать смартфон постоянно в руках, будучи на связи все двадцать четыре часа в сутки.
Поэтому, немного подумав, попросил Артюхина напомнить адрес и решил-таки не отказываться от предложения.
Тем более ночевать на кладбище я в любом случае не собирался, а чем занять себя вечером, еще не решил.
По дороге заехал в магазин, купил пару бутылок хорошего алкоголя — одну покрепче и одну для дамы, хоть и не знал, как она относится к крепким напиткам.
Сам пить не собирался, но идти в гости с пустыми руками совесть не позволяла.
Помня, что есть еще маленькая дочь, прихватил ей шоколада и коллекционную игрушку из девчачьего мультика.
Я надеялся на скромные семейные посиделки. То ли сказывался возраст, то ли я слишком перенасытился шумными вечеринками, но в последнее время мои жизненные приоритеты поменялись на полярно противоположные.
Я устал от постоянного стресса, от вечной гонки и осознавал, что мне нужна перезагрузка. Вот только с чего начать, пока еще не понимал.
Двор, в котором жил Артюхин, был тот же самый, куда я привозил Женю. Даже дом и подъезд совпадали.
Но вот когда мне дверь в квартиру открыла Белоснежка, я откровенно выпал в осадок.
Несколько секунд мы просто стояли молча, глядя друг на друга гипнотизирующим взглядом. Думая каждый о своем.
В мыслях вереницей проносились события прошедших дней: продрогшая девушка, бросающаяся под колеса автомобиля, наше знакомство, ужин, встреча в парке, поиск квартиры, фразы Сони о злом и жадном папе, подавленное состояние Белоснежки, случайное пересечение с Артюхиным, его идейные взгляды против женского пола, бахвальство своим преимуществом в семье и предвкушающие обещания усмирить хлыстом норовистую кобылку.
В хороводе эмоций я даже не мог определиться, что именно ощущал в этот момент.
Злость?
Разочарование?
Радость?
Обиду?
Или все же ревность, раз Женя передумала и вернулась к мужу?
Артюхин ведь ясно дал понять, что помирился с женой и у них полная идиллия в отношениях.
Значит, нашел подход? Или все же использовал метод хлыста?
А если она по-прежнему его любит и пришла сама?
Хотя, если вспомнить нашу последнюю встречу, возникало много сомнений.
Белоснежка так торопилась снять квартиру и переехать, что почти готова была жить с клопами, а это не похоже на поведение любящих жен.
Правда, чужая семья — потемки. Где гарантия, что за прошедшие сутки они не могли просто поговорить и даже страстно помириться? Прожили ведь столько лет вместе!
Я никогда не заводил отношений с замужними. Не мой конек быть игроком второго плана, а после еще расхлебывать последствия таких связей.
Да и с Женей никаких серьезных шагов в этом направлении у нас не случилось. Хотя если начистоту, то это лишь ее заслуга. Я бы давно с удовольствием пошел дальше, тем более что не воспринимал ее всерьез.
Как мимолетное увлечение — да, но никак не долгоиграющую перспективу.
А вот сейчас, стоя на пороге их квартиры, глядя в голубые глаза, я отчетливо понимал, что ревную. Откровенно, остро и совсем не по-дружески. До странного разочарования в груди.
— Рус, дружище, здарова! Проходи! Жень, ну ты чего гостя на пороге держишь? — разрядил напряженную атмосферу Артюхин.
Оттеснил Белоснежку вглубь квартиры, распахивая дверь шире.
Я выдохнул полной грудью, все еще продолжая чувствовать себя обманутым идиотом, но приглашение принял.
В конце концов, Женя действительно ничего мне не обещала и мы не успели перейти грань дружеского общения. Пара встреч, причем одна при ребенке, еще ничего не значит.
Иначе шут его знает, как бы я ощущал себя в такой ситуации.
— Познакомься, это моя любимая жена, Евгения. Женя — это мой одноклассник, старый друг и просто хороший человек — Руслан! — представил нас Андрей.
Вот с другом он, конечно, переборщил, но одергивать я его не стал.
Белоснежка никак не отреагировала. Ни на "любимую жену", ни на все остальное. Лишь едва заметно кивнула и выдавила из себя подобие улыбки, избегая смотреть в глаза.
Ни словом, ни делом не показывая, что мы знакомы.
Что ж, принято. Так даже лучше.
Я передал Артюхину пакет с алкоголем, шоколадом и игрушкой, прошел в гостиную, где нас уже ждала хлебосольная скатерть-самобранка, и сел в кресло.
Несмотря на почти ломящийся от изобилия закусок, блюд и напитков стол, я заметил всего два комплекта столовых приборов.
— А-а?.. — развел руками, даже не зная, как правильно сформулировать вопрос, чтобы и бестактным не показаться, и уточнить количество приглашенных.
