– Привет! – поднялась она с места. Поставила на стеклянный столик чашку с кофе, разгладила складки на юбке и направилась ко мне. – Я хотела проведать тебя в больнице, но случайно узнала, что ты сегодня выписываешься. Решила, будет лучше подождать дома.
– Неожиданная забота с твоей стороны. Тебя ведь не должно быть здесь? – скривился, останавливая ее жестом.
Ирина понятливо кивнула и осталась ждать, когда я подойду сам.
Сейчас не то время, когда я жаждал объятий этой женщины, да и здоровье временно не позволяло.
– У меня сорвались гастроли в Питере. Я вынужденно вернулась назад. А тут такие новости...
– Какие?
– Авария. Ты в больнице.
– Все обошлось, как видишь.
– Вижу, – улыбнулась она. – Как и то, что ты скрыл от меня интересный факт, – загадочно улыбнулась она.
Я даже не стал спрашивать, что именно она имеет в виду. Какие бы скелеты из моего шкафа она ни достала, это были мои секреты и моя жизнь, в которые чужим людям нечего было совать нос.
– Ты ждешь от меня каких-то оправданий? – усмехнулся в ответ.
– Я просто не понимаю, кого из нас ты водишь за нос. Меня или мать своих детей? Вы живете вместе. Недавно, как я поняла. И тем не менее тебе это не мешает со спокойной совестью приезжать ко мне домой и договариваться о свадьбе?
Она общалась с кем-то из обслуживающего персонала? С Никой? Или просто увидела детей и сделала свои выводы?
Но сам факт того, что она назвала Нику матерью моих детей, а не родственницей, не вдовой брата, говорил о том, что точной информацией Ирина пока еще не владеет.
В любом случае, если девочки не вышли меня встречать, значит, Ника увела их наверх. И они пересекались. А значит, успели поговорить. И вот до чего могли договориться две женщины в такой ситуации...
Мне плевать, какие выводы сделала Ира. Я никогда не обещал ей чего-то больше, чем просто секс. В последние месяцы добавилось только сотрудничество с ее отцом.
А вот Нике не следовало бы знать о моих отношениях на стороне.
– С каких пор брак по расчету подразумевает верность и любовь, Ириш?
Она стояла напротив с видом пантеры, готовой броситься на противника в любую секунду. Защищая зубами и когтями свои интересы.
Нет, я не ошибся. Никакими высокими чувствами здесь не пахло.
– Ты обещал найти суррогатную мать. Я просто хочу удостовериться, что правильно поняла присутствие чужой женщины в твоем доме.
– Значит, все-таки ждешь. А зря.
– Да. Имею право, как мне кажется.
– Тебе так только кажется, Ира. Не пытайся прыгнуть выше головы.
Она сменила улыбку с хищной на игривую, шагнула ближе, почти вплотную, и мягко, практически невесомо коснулась ладонью моего лица. Погладила подушечками пальцев скулу, зарылась в волосы на затылке, наклоняясь к уху. Вызвав тем самым неприятное чувство отторжения. Весьма странное, учитывая, что ласка была самой невинной.
– Ты становишься такой сексуальный, такой привлекательный, когда рычишь. Когда сопротивляешься...
– Пытаешься дрессировать? – не реагируя на ее заигрывания, взглянул прямо в глаза.
Я внезапно понял, что меня раздражает ее присутствие в моем доме. Как лишний элемент, от которого подсознательно хочется избавиться. Иметь где-то на стороне, на тусовках, в другой параллельной вселенной, но не здесь, не в моем личном храме, выстроенном по индивидуальному проекту для большой дружной семьи, которую я планировал в будущем. И куда она приперлась, когда ее никто не звал.
– Всего лишь приручить. Но знаешь что? – Она прошлась губами по мочке уха. – Мне нравится твоя реакция. Твоя агрессия. Ар-р-р...
Сощурила глаза, уверенная в силе своих слов, в том, что задала правильный настрой. И с видом победительницы отступила, наблюдая за моими дальнейшими действиями. – Правда? – повеселило неожиданно. Она действительно не поняла, что со мной не стоит играть? – Тогда тебе точно понравится, если я пошлю тебя на хуй отсюда.
Фраза приобрела эффект разорвавшейся бомбы. Ира на мгновение замерла, распахнув широко глаза. Удивленно, по-детски. В глазах мелькнуло недоумение, смешанное с непониманием. Губы задрожали, и в глазах вспыхнули огоньки оскорбленной гордости.
– Что-о?
– Тебе же нравится пожестче, детка? Нравится, когда с тобой как с последней сукой? Могу позвать охрану, чтобы вышвырнули вон. Или все-таки выметешься сама?
– Ты... какой же ты м...
– Мудак? Мразь? – опередил ее. – А может, все-таки милый? Никак не определишься?
Ее трясло. Побелевшие костяшки пальцев, руки, сжатые в кулаки, и перекошенное от бешенства лицо выдавали крайнюю степень злости. Губы пытались выдать что-то членораздельное.
Интересно было наблюдать, как Иру распирает изнутри. Как, с одной стороны, она пытается держать лицо, играя роль, и не сорваться, а с другой – мечтает вцепиться ногтями мне в рожу. И мне ничуть не было ее жаль. Хотя бы уже потому, что
– Разве я не предупреждал тебя о том, чтобы ты не лезла в мое личное пространство? Чтобы не пыталась манипулировать? Что я не ручная собачонка и не твой преданный фанат? Разве мы не обговаривали эти вопросы в самом начале?
Минута молчания, когда я практически услышал скрип шестеренок в ее голове, прокручиваемых в поиске аргументов. В желании найти выход и остаться при этом в выигрыше.
– Я думала, что твое странное поведение в последнее время каким-то образом связано с поездкой в Израиль. А оно вот что, – внезапно меняясь в лице и натягивая безразличную маску, выдавила девушка, делая свои выводы. – Ты всего лишь сошелся с бывшей?
Ах, эта милая женская головка, способная надумать что угодно, подобрать самые разные, самые извращенные варианты. Что угодно, кроме истины.
Я уже открыл было рот, чтобы разочаровать свою пассию, как со спины хлестнул знакомый голос:
– Я – не бывшая. Я – вдова его брата. А дети называют Сашу папой потому, что маленькие. Не различают пока. Сложно и больно объяснять им, что папы больше нет.
Ровный тон окатил ледяным презрением, словно подозрение о ее связи со мной приравнивалось как минимум к унижению. Прошелся по нервам острой бритвой интонациями, сквозящими в голосе.
– Действительно! Когда есть второй экземпляр! Чем не вариант? – огрызнулась Ирина.
– Ошибаетесь! Я здесь вынужденно. Как только у меня появится малейшая возможность уехать, я сразу же ею воспользуюсь. Не в моих правилах рушить чужое счастье.
Твою мать! В груди заныло. Сам не заметил, как с силой стиснул челюсть до зубовного скрежета, как напряглись кулаки и под ребрами запекло, словно от раскаленного металла.
Я медленно развернулся в сторону этой дряни. Окинул взглядом с ног до головы.
