Наскоро окунаюсь в бассейн, чтобы охладиться от усилий, необходимых для устройства праздника. После этого смотрю на часы и понимаю, что до прибытия первых гостей осталось меньше часа. Потом вспоминаю, что розовая рубашка (ну да, девчоночий цвет и напоминание о Рупсе, но, как я заподозрил, большинство женщин считают мужчину в розовом неотразимым) скручена в комок на дне рюкзака. Отчаянно ищу по всему дому утюг и гладильную доску – оборудование, с которым я воевал много лет.
В конце концов нахожу нечто ржавое и скрипучее в кладовке, и, слава богу, Ангелина при виде скомканной тряпки в моей руке жалеет меня, так что я оставляю рубашку в ее умелых руках.
Потом начинаю расхаживать по дому, как какой-то странный патрульный. Все готово. Я знаю, что все готово. Но, как проверка мобильника, хождение стало нервным тиком. Звук шагов дает мне на чем сосредоточиться, потому что я боюсь сосредоточиться на том, кто может быть – или не быть – здесь сегодня.
В этом самом доме. Всего через несколько часов.
Я вне себя – еще один нелепый оборот речи, мелькает шальная мысль – и решаю, что продолжу писать последнюю главу записок, чтобы отвлечься от ситуации. Хотя и не узнаю развязку до самого вечера.
* * *
Подъезжает первое такси, и, точно (или почти) как десять лет назад, из машины выходят Джулз и Сэди. Потом Рупс и маленькая Пичиз, дочь Сэди. Сердце внезапно замирает, но я приклеиваю на лицо улыбку и иду к ним. Трое пассажиров выглядят почти так же, как тогда: взмокшая и сердитая Джулз, неуместно одетая Сэди и самоуверенный и, как всегда, краснощекий Рупс.
По крайней мере на этот раз я готов к рукопожатию и даже втягиваю живот и напрягаю мышцы плеч, чтобы мне сейчас не оторвали руку.
– О боже, эта дорога не стала лучше! – пыхтит Джулз. – И несомненно, дом в худшем состоянии, чем был раньше. На десять лет старше и просто обязан обветшать.
– Мы все на десять лет старше, Джулз, – говорю я, надеясь, что она поймет намек.
Сэди закатывает глаза, а потом обнимает меня.
– Не обращай на нее внимания, – шепчет она мне на ухо. – Она ни капельки не изменилась. Пичиз, дорогуша, поздоровайся со своим крестным, – говорит она девочке, стоящей рядом.
Я подхватываю Пичиз на руки и обнимаю.
– Привет, милая, как ты?
Она смеется от удовольствия.
– Все хорошо, дядя Алекс. Как ты?
– Очень хорошо, спасибо, Пичиз.
Пока я ей лгу, Сэди стучит мне по плечу и указывает на еще одного человека, которому Джулз помогает вылезти из такси.
– Предупреждаю тебя, Алекс, если ты считаешь занудой Джулз, просто подожди, пока не познакомишься с ее новым кавалером, – тихо бормочет она.
Я смотрю, как мужчина, цветом лица пугающе похожий на Рупса, но минус волосы, и облаченный в ярко-красные слаксы и клетчатую рубашку, выбирается с переднего сиденья машины.
– О боже! На вид он ей в отцы годится! – шепчу я Сэди, когда он вцепляется в руку Джулз и пытается подойти к нам.
– Возможно, но, очевидно, он владеет половиной Ратленда и держит целую конюшню чистокровок. Джулз снимает у него коттедж, и они познакомились, когда он пришел проверить, э-э-э, замерзшие трубы, – усмехается Сэди.
Джулз представляет его мне как Берти, а он в ужасе смотрит на Пандору.
– Ты говорила мне, что следует ожидать худшего, но я уверен, мы мужественно перенесем трудности. – У него невыносимо аристократическое произношение. – Пошли, Джулз, старушка, показывай наши апартаменты! – С этими словами он хлопает ее по заднице, и она хихикает как девчонка. Сэди, я и даже маленькая Пичиз сдерживаем рвотные позывы.
– Кошмар, правда?
Я понимаю, что совершенно забыл о Рупсе, и, повернувшись, вижу, что он стоит позади нас, засунув руки в карманы. Мы все молчим и просто становимся такими же красными, как он от природы.
– Я говорил маме, что ей надо спросить, может ли он приехать. А она сказала, что все равно всегда спала здесь в двуспальной кровати и уверена, что все будет нормально. Ну а как ты, Алекс? Слышал, у тебя сейчас все неплохо?
– Все в порядке, спасибо, Рупс. Я слышал, что ты собираешься стать учителем?
– Да. – Он громко смеется и поднимает брови. – Какая ирония, учитывая тот прошлый раз, когда мы были в Пандоре. Далеко не классические дисциплины, как ты знаешь, но с тех пор, как мне пришлось отказаться от профессионального регби из-за травмы колена, я начал тренировать, и мне по-настоящему понравилось. Ну и я подумал: почему бы нет? К сожалению, опереться на семейное состояние не получится, как ты знаешь.
– Что ж, Рупс, думаю, из тебя получится идеальный учитель физкультуры, – говорю я с чувством. Что касается меня, все мои были обучены Триадами.
– Спасибо.
– Хочешь пива?
– Не откажусь, – соглашается он.
– Прости, что перебиваю, Алекс, но мы в той же комнате, где я жила в прошлый раз? – спрашивает Сэди.
– Да. Ангелина поставила для тебя раскладушку, Пичиз, точно такую же, на какой я сплю в моей Кладовке для метел.
– Ты спишь в кладовке? – спрашивает та с интересом.
– Да нет. Это можно назвать ласкательным выражением, потому что комната очень маленькая, – объясняю я, когда мы все тащимся в дом.
– Оставайся здесь с Рупсом, я знаю, куда идти, – говорит Сэди, направляясь к лестнице.
– Ми-истер Рупс! – В коридоре появляется Ангелина, и я благодарю судьбу, потому что меньше всего мне нужен разговор по душам с единокровным братом, который даже не знает о нашем родстве. – Как ты?
– Хорошо, спасибо, Ангелина, – говорит он, целуя ее в обе щеки.
– Идем на кухню, Рупс. Я сделала пирожные, которые ты так любил, когда был здесь в прошлый раз.
Иду за ними на кухню и, пока Ангелина обстреливает его вопросами, выдаю ему пиво. Слушая его вежливые ответы, я решаю, что Рупс определенно стал спокойнее с тех пор, как я видел его в последний раз. Он тогда плакал, но, вероятно, о себе, как часто бывает в подобных случаях.
Смотрю на часы. Почти шесть. Чуть больше часа до официального старта, когда явятся главные действующие лица сегодняшней драмы.
– Рупс, ничего, если я пойду наверх и приму душ? – говорю я.
– Конечно, – кивает он. – Где я сплю?
– К сожалению, на кушетке в гостиной. Сегодня у нас все забито.
Я ухожу раньше, чем могу задать ему вопрос, который крутится на языке. Скорее всего, он все равно не знает ответа и может дать мне неверную информацию, отчего все станет в десять раз хуже.
Так мне будет спокойнее. Тускло улыбаюсь про себя и иду наверх.
Выйдя из душа, еще весь мокрый, читаю сообщение от Имми, которое, очевидно, решило только сейчас дойти по кипрским проводам.
