– И когда она приезжает?
– Она сейчас звонит в авиакомпанию и пытается купить билет.
– Значит, скоро.
– Вероятно. Прости, дорогуша, но ее страшно слушать.
– Она быстро оправится. Как обычно, – мрачно пробормотал он.
Хелена схватила тарелку с холодным мясом из холодильника, не сводя глаз с Уильяма.
– Я знаю, это выглядит, будто она навязывается, но тебе надо помнить, что Сэди и я как сестры. Мы знали друг друга с начальной школы, и она практически все, что у меня осталось от семьи. Я люблю ее и просто не могу отказать.
– Я знаю, – вздохнул Уильям. – И мне нравится Сэди, правда-правда, но я просто боюсь, что этот так называемый отдых грозит превратиться в несколько недель каторжных работ, дом – в бесплатный отель, а я и, самое главное, ты – в его содержателей.
– В Пандоре и должно быть многолюдно. Тут всегда так было.
– Да, и, готов спорить, здесь еще был и полный штат обслуги, чтобы удовлетворять любые капризы гостей, – сказал Уильям. – Не хочу смотреть, как ты загоняешь себя, вот и все. Ты уже выглядишь измученной.
– Я спрошу Ангелину, сможет ли она помогать больше, особенно с едой. Она когда-то готовила для Ангуса, а он был ужасно привередлив, так что я уверена, что она справится.
– Ладно, – уступил Уильям, зная, что все уже решено. – Идем? – Он предложил жене руку, и она последовала за ним на залитую солнечным светом террасу.
Трое детей уже собрались вокруг стола под перголой в разной степени раздетости, а Фред и вовсе голый.
– Мама, прости, но я не хочу все лето присматривать за Фредом и Имми в бассейне, – пожаловался Алекс, тяжело опускаясь на стул. – Имми просто все время хочет прыгать в воду, и я не могу оставить ее из боязни, что она ушибется или утонет, и это просто… скучно.
– Знаю, Алекс. После ланча я приду сюда и сменю тебя, обещаю, – сказала Хелена, раскладывая по тарелкам салат. – Хотите новость? К нам приезжает тетушка Сэди.
– Еще один ломтик, – пробормотал себе под нос Алекс.
– Что, Алекс? – спросил Уильям.
– Ничего. Имми, передай мне, пожалуйста, питу.
– Это означает, что нам придется в очередной раз перераспределить спальни, – сказала Хелена. – Пожалуй, если расчистить кладовку, забитую вещами Ангуса, Сэди могла бы спать там. Комната небольшая, но там надо будет поработать.
– И найти мусорный контейнер, судя по тому, что я там видел. Он явно был барахольщиком, – добавил Уильям.
– В таких местах можно найти все, что угодно, мама, – обрадовался Алекс. – Я помогу. Люблю копаться во всяком хламе.
– Мы догадались по состоянию твоей спальни, – заметил Уильям.
– Спасибо, Алекс, – сказала Хелена, игнорируя замечание мужа. – Мы могли бы заняться этим во второй половине дня.
– Папочка, а когда ты возьмешь нас в аквапарк? – спросила Имми.
– Скоро, Имми, но, по-моему, нам пока хватит аквапарка в саду.
– Но здесь нет горок, и вообще…
– Ешь ветчину, Имми, а не играй с ней. Папочка только что приехал. Перестань приставать к нему, – сделала замечание Хелена.
– Если только ты не хочешь, чтобы я повез их в аквапарк сегодня, чтобы они не мешали тебе очистить кладовку? – предложил Уильям. – И помни, завтра приезжает Хлоя. Мне надо встретить ее в аэропорту. А на следующий день приезжают Чандлеры, помоги нам Господь.
– Да! Папочка! Сегодня! Сегодня! – Фред присоединился к воплям Имми, синхронно колотя ложкой по тарелке.
– Хватит! – рявкнул Уильям. – Если вы пообещаете все съесть, мы поедем позже, когда солнце немного спустится.
– Ты, наверное, прав насчет мусорного контейнера, – размышляла Хелена. – Но где же его взять, я понятия не имею.
– Мамочка, можно мне апельсинового сока? Я пить хочу, – спросил Фред.
– Я принесу, Фред. – Уильям встал, поглядел на Хелену и криво усмехнулся. – Уверен, твой друг Алексис знает. Позвони ему.
* * *
Хелена и Алекс стояли в дверях кладовки – главным образом потому, что войти было невозможно.
– Господи, мама, откуда начинать? – Глядя на мебель и бесконечные коричневые коробки, Алекс начал жалеть, что не отправился со всеми в аквапарк.
– Принеси стул из спальни Имми и Фреда. Если встать на него, мы сможем вытащить часть коробок и сложить на лестничной площадке. Тогда, по крайней мере, можно будет зайти.
– Ладно.
Алекс принес стул, залез на него и передал Хелене первую коробку сверху. Потом слез, чтобы посмотреть, что внутри.
– Ого! Здесь полно старых фотографий. Ты только глянь! Это Ангус?
Хелена посмотрела на красивого светловолосого военного при полном параде и кивнула.
– Да. И на этой… он на террасе Пандоры с какими-то людьми, которых я не знаю, и… боже, это моя мать с ним!
– Твоя мама красавица. Она похожа на тебя, – заметил Алекс.
– Скорее я похожа на нее, – улыбнулась Хелена. – До замужества она была актрисой. Довольно успешной, играла главные роли в разных пьесах Вест-Энда и считалась настоящей красавицей.
– И отказалась от карьеры, чтобы выйти за твоего отца?
– Да, хотя вышла за него сильно за тридцать. Я родилась, когда ей было сорок.
– Но ведь рожать так поздно в те времена было необычно?
– Очень, – Хелена улыбнулась Алексу. – Мне кажется, я появилась по ошибке. На самом деле она не очень-то годилась в матери, твоя бабушка.
– Я когда-нибудь с ней встречался? – спросил Алекс.
– Нет. Она умерла еще до твоего рождения. Мне было двадцать три, и я тогда танцевала в Италии.
– Ты скучаешь по ней теперь, когда она умерла?
– Честно говоря, Алекс, не очень. Меня отослали в школу-пансион, когда мне было десять, и даже до этого я росла с няней. У меня всегда было ощущение, что я просто мешаюсь под ногами.
– Ох, мам, как ужасно, – Алекс сочувствующе погладил ее по руке.
– Вообще-то, нет, – пожала плечами Хелена. – Меня так воспитывали – не ожидать ничего другого. Отец был гораздо старше мамы, почти шестьдесят, когда я родилась. Он был очень богатым, владел поместьем в Кении и месяцами пропадал на охоте. Моих родителей, наверное, можно назвать светскими людьми: всегда путешествовали, устраивали приемы… маленькая девочка совсем не вписывалась в стиль их жизни.
– Дедушку я тоже никогда не встречал, да?
– Нет, он умер, когда мне было четырнадцать.
– Если он был таким богатым, ты получила много денег, когда он умер?
– Нет. Моя мать была его второй женой. У него было двое сыновей от первого брака, и все унаследовали они. А мама была настоящей транжирой, так что после ее смерти осталось немного.
