Алексис посмотрел на них и улыбнулся.
– Хотел бы я, чтобы это были мы, начиная нашу совместную жизнь. Но… – он пожал плечами, – не судьба. И я хочу, чтобы ты знала: теперь я смирился с тем, что этого никогда не будет. Ты принадлежишь другому, и я вижу, что он очень тебя любит. В сущности, Хелена, я хочу извиниться и перед тобой, и перед ним. Мое поведение было неприемлемо. Мне трудно было свыкнуться с мыслью, что ты больше не моя… но я должен. А теперь пойдем, и позволь мне представить тебя старым знакомым.
Он протянул руку. Мгновение поколебавшись, она протянула свою.
– Да. Спасибо, Алексис.
Друзья Алексиса – совсем мальчики, когда она впервые познакомилась с ними, – теперь были супругами и отцами. Они обнимали Хелену, тепло приветствовали ее, говоря, что она по-прежнему прекрасна, и расспрашивали о семье и Пандоре. Она наслаждалась их вниманием, но мудрые слова Алексиса еще звенели в голове, и она не могла отделаться от сомнений, приедет ли Уильям или ей придется провести вечер их десятой годовщины в одиночестве.
Хотя лучшего она и не заслужила…
Танцы начались всерьез, и всех гостей затаскивали на площадку для традиционного кипрского танца, передаваемого из поколения в поколение. Хелена увидела в толпе Джулз и Сэди: подняв руки над головой, они пытались подражать движениям партнеров.
– Папа! Папа! Ты должен станцевать для нас зорбу! – вспотевший Димитриос хлопнул отца по спине.
– Да, Алексис! Танцуй для нас! Танцуй! – подхватила толпа.
– Хелена, ты тоже должна танцевать с ним, как вы танцевали здесь когда-то! – это был Исаак, старый друг Алексиса.
– Да, ну-ка покажи, на что ты способна. В конце концов, это твоя работа! – крикнула из толпы Джулз, и множество рук толкали Хелену к Алексису, уже стоявшему в центре огромного круга, образовавшегося вокруг них, все положили руки друг другу на плечи, готовясь.
– Помнишь? – он мягко улыбнулся ей. – Мы праздновали мое восемнадцатилетие, прямо здесь.
– Как я могу забыть? – прошептала она.
– Начнем?
Он щелкнул пальцами над головой – сигнал, что они готовы, – и музыкант, играющий на бузуки, взял первые медленные аккорды.
Когда круг начал двигаться вокруг них, Хелена и Алексис тоже начали двигаться отточенными, резкими движениями. Они танцевали по отдельности, но вместе, и хотя Хелена не исполняла этот танец почти четверть века, он был запечатлен в ее памяти. И теперь музыка и тело управляли ею. Она была уже не сорокалетней женой и матерью, а беззаботной пятнадцатилетней девчонкой, танцующей среди залитых солнцем виноградников с мальчиком, которого любила. Движения, такие простые, когда они были медленными, становились все сложнее по мере того, как музыка ускорялась, быстрее и быстрее, и Хелена кружилась и порхала вокруг Алексиса. Темп увеличивался, окружающая их толпа начала вопить и топать ногами. Алексис подхватил ее на руки и, подняв высоко над головой, закружил, пока они не превратились в крутящегося дервиша страсти и воодушевления.
Над ним Хелена широко раскинула руки и откинула голову, полностью доверившись партнеру. Вокруг она видела лишь цветные вспышки, в ушах звенели радостные крики.
Она танцевала! Она чувствовала себя живой, радостной, чудесной…
Потом музыка замедлилась, и Алексис бережно опустил ее, их тела соприкоснулись по пути на землю. Он взял ее руки в свои и поцеловал их, потом развернул ее от себя, чтобы она могла сделать реверанс, а он поклониться.
Крики, требующие повторения, не прекращались. Однако Алексис унял толпу.
– Спасибо, спасибо. – Он вытащил из кармана носовой платок и вытер пот со лба. – Куда уж старику. – Толпа запротестовала, но Алексис поднял руки, требуя тишины. – Сегодня мы собрались, чтобы праздновать обручение моего сына и его прекрасной невесты.
Хелена ускользнула в толпу, а Алексис вывел в центр круга сына и будущую невестку.
– Тетушка Хелена, ты была просто великолепна. – Виола схватила ее за руку, в глазах светилось восхищение.
– Ого, солнышко! Изумительно! – сказала Сэди, когда вокруг них собралась небольшая толпа.
– Не знал, что ты можешь так танцевать, – сказал Рупс.
– Я тоже, – раздался голос за спиной. Хелена резко развернулась.
– Уильям, где же ты был?
– Приводил в порядок Сашу. Во всяком случае, кажется, ты без меня не скучала.
– Да, я прекрасно провела время, – вызывающе сказала она. – А теперь мне надо выпить воды.
– Принести тебе? – предложил он.
– Нет, спасибо, я сама.
Уильям пошел за ней.
– Что с тобой?
– Ничего! Я танцевала, вот и все.
– Ради бога, Хелена, ты моя жена!
– Да. И в чем же я виновата?
– Хелена, я не идиот! Все видели. Это очевидно!
– Что это?
– Господи! Мне правда надо объяснять? Я раз за разом закрывал глаза на то, что, как только я ухожу из дома, тут же появляется он, как крыса из трубы. – Он схватил со стола бокал вина, сделал глоток, потом, заметив стоящих неподалеку двух прислушивающихся официанток, утащил Хелену в укромный уголок.
– Мистер Чертово Совершенство! Мистер Услужливость! Мистер Я-все-устрою, как называет его твой сын! Даже вчера, после того как я забрал детей, потому что думал, что тебе надо отдохнуть и побыть одной, кого я по возвращении нахожу на террасе, прижимающего тебя к груди? Его!
– Он пришел удостовериться, что со мной все в порядке, – тихо ответила Хелена.
– Ну разумеется. И мало того, я прихожу сюда сегодня и вижу, как вы двое танцуете с таким видом, будто… созданы друг для друга! В кои-то веки просто скажи мне правду! Ты ведь все еще любишь его, да? Ради БОГА, Хелена, – он грубо схватил ее за плечи. – СКАЖИ мне!
– Уильям, пожалуйста, прекрати! Не здесь, не сейчас… мы поговорим позже, обещаю.
Он посмотрел на нее, потом раздраженно вздохнул, словно признавая поражение. Отпустив ее плечи, он покачал головой.
– Говорю тебе сразу: я не хочу быть с тем, кто не хочет быть со мной. Поздравляю с годовщиной, Хелена.
Потом он развернулся и быстро исчез в толпе.
Чувствуя, что вот-вот расплачется, она вернулась к бочке с вином и наполнила бокал. Уже собиралась сделать большой глоток, когда кто-то неуклюже обнял ее за плечи, расплескав вино.
– Привет, красавица.
– Саша. Ты приехал, – настороженно сказала она.
– Ага. – Он помахал перед ней бутылкой бренди и сделал глоток.
И хотя Хелена выпила больше, чем обычно, она была достаточно трезвой, чтобы понять, насколько пьян он.
– Выглядишь ужасно.
