Зайдя в дом, Уильям услышал какие-то звуки из комнаты в дальнем конце коридора. Направившись туда, он осторожно открыл дверь и оказался в большой, залитой солнечным светом кухне, где Алексис как раз варил кофе.
– Как ты, Уильям? Хорошо спал? – Алексис повернулся и сочувственно улыбнулся.
– Да, спасибо, хотя недолго. Алексис, я должен извиниться за то, что мы навязались тебе. И за ту весьма неуместную сцену вчера вечером.
– С кем не бывает, Уильям. Я только что заглянул к Саше, он еще в отключке.
– Сон пойдет ему на пользу. Сомневаюсь, что он в последнее время много спал.
– Кофе?
– Да… и воды, пожалуйста, Алексис.
Алексис налил воды, а потом две чашки из кофейника на плите и поставил все на стол.
– Пожалуйста, друг мой, садись.
Оба сели и на несколько мгновений сосредоточились на горячей, оживляющей жидкости.
В конце концов молчание нарушил Уильям:
– Алексис, прости, если сейчас неподходящее время для этого разговора, учитывая, что произошло вчера вечером, но я должен спросить тебя напрямую, потому что не знаю другого способа… Что у тебя с Хеленой?
Алексис помолчал несколько секунд, потом медленно кивнул.
– Я рад, что ты спрашиваешь. И что у нас неожиданно появилась возможность поговорить наедине. Я сам собирался организовать что-то такое. В общем… – он вздохнул, – думаю, не секрет, что в юности у нас был летний роман. Потом Хелена уехала, и после этого я видел ее всего один раз.
– Но она сказала мне, что не видела тебя после того лета.
– Она говорит правду. Я видел, как она танцует, когда балет Ла Скала выступал в амфитеатре в Лимасоле. Она не знала, что я был в зале.
– Ясно, – пробормотал Уильям.
– А теперь я должен признаться… когда я услышал, что она возвращается в Пандору столько лет спустя… что ж, не скрою: в глубине души подумывал, могут ли возродиться наши прежние чувства. Но поверь, Уильям. Теперь я знаю, что между нами никогда не может быть ничего больше воспоминаний и дружбы. Потому что она явно любит тебя, и она так мне и сказала. Пожалуйста, Уильям, прости меня. Ты не должен сомневаться в ее чувствах к тебе. А если я дал тебе повод, то могу лишь извиниться от всего сердца. Вины Хелены тут нет, клянусь.
– Спасибо. – Уильям сглотнул комок в горле, пытаясь контролировать эмоции, когда его окатила волна облегчения. – Но я ничего не могу поделать с ощущением, что это лишь часть правды. Не так ли, Алексис?
– Этот вопрос, друг мой, – Алексис бросил на него взгляд, – ты должен задать своей жене.
* * *
Хелена посмотрела на часы и ахнула, увидев, что уже десятый час. И удивилась, почему младшие не забрались к ней в кровать, как часто бывало, если она долго спала. Схватив халат, висящий на внутренней стороне двери, она вышла из спальни и спустилась на кухню.
– Привет, мамочка! Ты спала, и я приготовила Фреду и себе завтрак, – гордо объявила Имми.
Хелена оглядела разгромленную кухню. Подобрала с пола недоеденную плитку горького шоколада и перевернутую банку с оливками. Повсюду на столе и на полу были мука и сахар, на которые скоро соберутся полчища местных муравьев.
– Привет, мамочка, – раздался голос из-под стола.
Хелена приподняла скатерть, посмотрела на рот Фреда и сразу поняла, куда исчезла вторая половина плитки.
– Привет, Фред, – ответила она устало, решив, что не может даже думать об уборке, пока не выпьет чашку кофе, и поставила чайник.
– Мамочка, а можно Имми будет готовить мне завтрак каждый день? У нее очень хорошо получается. Лучше, чем у тебя, – добавил он радостно.
– Не сомневаюсь. Почему вы не разбудили меня, как обычно? – спросила она.
– Мы будили, мамочка, но ты не проснулась. Ты, наверное, очень устала. Вот, это для тебя. – Имми улыбнулась и подала Хелене пластиковый стаканчик с какой-то зловонной зеленой гадостью. – Я сама приготовила. Выпей. Здесь много всякого полезного.
– Я… попробую… через минуту. – Хелену едва не вырвало от запаха – сказались результаты прошлой ночи, вызвавшие алкогольное и эмоциональное похмелье. – Спасибо, Имми, – выдавила она, ставя стаканчик на стол.
– Где папочка? – спросил Фред из своего укрытия.
– Он уехал с дядей Сашей… по делам. Вернется позже. – Хелена решила забыть кофе и вместо этого пошла к холодильнику, чтобы налить себе воды. Сделала большой глоток, и тут дверь кухни открылась и вошла Ангелина.
– Доброе утро, милые. – Она заглянула под стол к Фреду и поцеловала Имми. – Ты хорошо вчера проводить время, Хелена?
– Да, спасибо.
– Мои друзья говорить мне, это быть хороший праздник. И ты красиво танцевать с мистер Алексис. – В темных глазах Ангелины плясали искры.
– Мамочка, ты танцевала? – спросила Имми, широко раскрыв глаза.
– Да, Имми, танцевала. Все танцевали. Ангелина, ты не могла бы забрать их обоих к бассейну и присмотреть, пока они купаются? Хотите, вы двое?
Фред пулей вылетел из-под стола.
– Да, очень!
– Я буду брать их. Но сначала… – Ангелина уперла руки в боки и посмотрела на Имми и Фреда, – кто делать этот беспорядок на моей опрятной кухне?
– Мы! Мы! – Фред радостно запрыгал, а Имми явно почувствовала себя виноватой.
– Тогда сначала мы убирать вместе, потом мы плавать. Лады?
– Лады, – хором согласились они.
Благодарная Хелена воспользовалась возможностью уйти с кухни, чтобы принять душ.
– Привет, тетушка Хелена. Я как раз искала тебя, – на верхней площадке лестницы стояла Виола.
– Как ты, дорогуша? – спросила Хелена.
Девочка посмотрела на нее несчастным взглядом и пожала плечами.
– Это был дурной сон?
– Ох, Виола, мне очень жаль, но мы обе знаем, что это не было сном. Хочешь, пойдем ко мне? Посидим, поговорим…
– Ладно. – Они зашли в спальню Хелены и устроились на балкончике. – Мамочкина дверь все еще заперта. Я только что проверяла.
– Возможно, она еще спит, но, если хочешь, мы можем ее разбудить.
– Нет, она начнет плохо говорить про папочку. Я уверена, это не только его вина, но она все равно будет винить его.
– Виола, дорогуша, – Хелена всем сердцем сочувствовала ей. – Тебе надо понять, что она потрясена и расстроена не меньше, чем ты.
– Они разведутся, как ты думаешь? Алекс сказал, что они могут.
– Я правда не знаю, что произойдет. Им надо поговорить, это точно.
– Но они вообще не разговаривают! Папочка пытается, но тогда мамочка просто кричит на него. Она никогда не слушает его, никогда. А что будет со мной, тетушка Хелена?
