Хелена почувствовала комок в горле.
– Ты был такой красивый и здоровый и такой замечательный. Я назвала тебя Александром, и в память о малыше, которого так и не родила, и в честь твоего биологического отца. Выбора особо и не было, – она пожала плечами со слабой улыбкой. – И разумеется, второе имя Рудольф в честь Нуреева, знаменитого танцора, который умер таким молодым всего через несколько дней после того, как я узнала, что жду тебя.
Алекс все еще молчал. А чего еще было ожидать? И Хелена продолжила:
– После родов наступили тяжелые времена. Тебе был необходим особый уход как недоношенному ребенку, и вдобавок ко всему я тоже была не очень здорова. У меня было редкое заболевание, послеродовая эклампсия… не люблю громкие слова, но я едва не умерла, Алекс, а значит, и выздоравливала я гораздо дольше. Мы с тобой пролежали в больнице больше двух месяцев. После этого сразу вернуться в балет было просто немыслимо. Может быть, тебе это покажется нелепым, но балерина должна быть в такой же хорошей – если не лучшей – физической форме, как футболист премьер-лиги. Я медленно поправлялась, слава богу, и первый год была счастлива просто быть с тобой. И, Алекс, Фабио так помогал! Он играл с тобой, водил гулять и практически заменил тебе отца. Как ты знаешь, это он подарил тебе Би, твоего кролика…
Хелена помолчала, прежде чем продолжать. Не видя в темноте выражения лица сына, было невозможно угадать, что он думает.
– А еще была Гретхен, которая жила в квартире этажом выше. Когда я вернулась на работу в кафе, потому что мне срочно надо было зарабатывать, она присматривала за тобой. Ты любил ее, Алекс. Она была толстой и веселой и кормила тебя домашними фруктовыми штруделями и оладьями. Ты помнишь ее?
– Нет, – прозвучал краткий ответ.
– В общем, силы возвращались, и при поддержке Фабио я в конце концов начала посещать классы, думая, что, возможно, смогу снова стать его партнершей. Потом Фабио сказал, что ему предложили контракт с «Нью-Йорк Сити Балет», и умолял меня взять тебя и поехать с ним. Ему никогда не нравилась Вена. Но, Алекс, я знала, что просто недотягиваю до их стандартов. Танцоры «Нью-Йорк Сити Балет» – одни из самых атлетичных в мире. Я не хотела приехать как партнерша Фабио и не иметь необходимых для работы физических и душевных сил… что помешало бы его карьере, а это было бы нечестно.
В общем, я сказала ему, что не хочу срываться с места и чтобы он ехал в Нью-Йорк. Можешь себе представить, как я была расстроена, когда он покинул Вену. Я отказалась от мысли вернуться в балет и продолжала работать официанткой. Потом нам пришлось покинуть нашу прелестную квартиру – и Гретхен, – потому что я просто не могла ее оплачивать, и мы переехали в комнатку над кафе, где я работала, – чуть больше холодной клетки для кроликов. Мне было совсем плохо, когда через несколько месяцев я встретила Уильяма.
Хелена помолчала, стараясь найти силы, чтобы продолжать.
– Уильям вернул меня к жизни, Алекс, правда-правда. Он был таким добрым и надежным и таким по-настоящему хорошим человеком. И постепенно я полюбила его. Не «первой любовью», как обожала Алексиса, и не безумным, безрассудным чувством, какое питала к Саше, – это было что-то глубже и сильнее. Я говорю тебе все это, Алекс, потому что это правда, а еще потому, что это и твоя история. Не ожидаю, что ты поймешь или простишь меня.
Хелена посмотрела на силуэт сына, обрамленный лунным светом.
– Уильям просил меня вернуться с ним в Англию, и в конце концов я согласилась. Мне надо было подождать, чтобы удостовериться, что я не уцепилась за него по неправильным причинам. Впрочем, тогда он не был особенно богат: при разводе Сесиль забрала дом, и он жил в убогом съемном коттедже. Но мы были так счастливы там, Алекс, и я знала, что все правильно. В общем, потом он попросил меня выйти за него, и я согласилась. Мы сумели купить Сидер-хаус на аукционе и строили планы, как превратить его в наш дом. Положа руку на сердце, Алекс, никогда я не была так счастлива и довольна, как тогда. То есть до дня свадьбы… – Хелена замолчала.
– Что случилось? – в конце концов пробормотал Алекс.
– Уильям рассказывал мне о Саше – своем замечательном друге со школьной скамьи и Оксфорда, который жил в Сингапуре и собирался приехать с женой специально на нашу свадьбу. Я буквально шла к алтарю, когда увидела Александра, потрясенно уставившегося на меня. Позже Уильям представил этого человека как своего лучшего друга Сашу – теперь я знаю, что это сокращение от «Александр». Я не шучу, я чуть не потеряла сознание прямо во время клятв, так у меня колотилось сердце.
– Ты говорила с ним потом?
– Нет, по крайней мере, не наедине. Разумеется, Уильям познакомил нас, но уверена, ты можешь себе представить, как Саша отвратительно напился, и Джулз пришлось утащить его в отель. Перед этим она познакомилась с тобой, потом рассказала все о Руперте, их маленьком сыне, родившемся всего на четыре месяца раньше тебя. И, разумеется, тогда я поняла, почему «Александр» так и не вернулся ко мне в Вену. Господи, Алекс, – Хелена закрыла лицо руками. – Это было ужасно… ужасно. Почти весь наш чудесный медовый месяц в Таиланде я не спала, пытаясь решить, не следует ли мне просто сказать Уильяму всю правду и покончить с этим. Тогда уже ему пришлось бы решать, хочет он развестись со мной или нет. Но я слишком боялась потерять его. Я любила его, Алекс, я была так счастлива, ты был так счастлив… я просто не могла заставить себя рассказать и превратить волшебную сказку в кошмар. Я успокаивала себя мыслью, что Саша живет на другом конце света, что даже если они лучшие друзья, наши пути вряд ли будут часто пересекаться. И первые несколько лет так оно и было. Иногда я даже умудрялась забыть об этом, задвинуть в глубины сознания.
Хелена перевела дыхание, рассеянно проведя рукой по волосам.
– Разумеется, теперь, по прошествии времени, я понимаю, что мне следовало бы рассказать Уильяму все сразу, как только я увидела Сашу. Что угодно было бы лучше, чем жить с этим страшным, страшным секретом. И ждать, когда он раскроется. Потом, как ты знаешь, Саша, Джулз и дети вернулись в Англию. Мы видели их нечасто, слава богу. Иногда они приезжали на выходные, и Уильям встречался с Сашей в Лондоне. Потом Джулз услышала, что мы едем на Кипр и будем жить в доме, который я получила по наследству, и настояла, что ей нужно выбраться, пригласив себя с семьей. Отказаться я не могла, но была в полном оцепенении. Что-то говорило мне, что катастрофа надвигается. И, боже мой, я была права.
Хелена медленно покачала головой в темноте.
– И, в общем, это все, дорогуша. Больше сказать нечего. Если я расстроила тебя, Алекс, могу только извиниться и сказать, что люблю тебя больше всего на свете. Я хранила секрет, чтобы защитить тебя и Уильяма и нашу семью.
– И себя, мама, – хрипло пробормотал Алекс.
– Да, ты прав, и себя. Я знаю, что могу винить только себя. Хуже всего, что Уильям был чудеснейшим отцом для тебя, и теперь, из-за моих глупости и себялюбия, я ухитрилась отнять единственное, что всегда желала для тебя. Господи, как бы я хотела, чтобы он был твоим настоящим отцом. Что угодно бы отдала, чтобы повернуть время вспять. Мне так жаль, что я все сделала неправильно. Я знаю, что Уильям никогда не простит меня. Это ужаснейшее предательство. Но я люблю его, Алекс. Всегда любила и всегда буду.
