– А Саша, или Александр, или кто уж он там на самом деле, знает? Что я его… – Алекс не договорил.
– Да. Догадался сразу, когда впервые увидел тебя на свадьбе. Ради всех причастных между нами был заключен негласный договор молчания.
– Ты собиралась когда-нибудь рассказать мне?
– Я… не знала. Не могла сказать тебе правду, но и не хотела лгать. Может быть, он обеспечил твои гены, Алекс, но с тех пор не играл никакой роли в твоей жизни.
– Ты еще любишь его?
– Нет. Скорее наоборот. Я… – Хелена заставила себя замолчать, вспомнив, что Алекс только что узнал, кто его биологический отец, и было бы неправильно разражаться обличительной речью в его адрес. – Иногда мне хочется, чтобы нашей встречи не произошло, но тогда, дорогуша, если бы мы не встретились, у меня не было бы тебя.
– Хорошо. Пожалуйста, теперь уходи, – сказал он.
– Ох, дорогуша… – Хелена подавила всхлип, потом осторожно протянула к нему руку – и коснулась мокрого меха. Слезы сына промочили его любимого Би. – Мне очень, очень жаль. Я люблю тебя, Алекс.
Потом она встала и вышла из комнаты.
ДНЕВНИК АЛЕКСА
12 августа (продолжение)
Мне
нечего
сказать
κζ
Двадцать шесть
На следующее утро Хелена сидела на террасе после бессонной ночи, глядя, как восходит солнце. Она пыталась успокоить себя, что уже чувствовала все это раньше: муки потери и необратимо изменившейся жизни и будто дорога, по которой она прежде шла, внезапно перекрыта. Другой маршрут найдется – всегда находится. Она справится, она выживет – как всегда.
Разница была в том, что на этот раз речь шла не о ней.
Она могла справиться с чем угодно, кроме мысли о страданиях своих детей. Хуже того, это она причинила боль. Сердце снова сжалось при мысли о горе Алекса, его смятении. Задача матери – утешать, защищать и вести сына. Вместо этого она сломила его.
И Уильяма тоже.
Хелена спустилась к гамаку и забралась в него, ослабев от бури эмоций. Она лежала, глядя на светлеющее небо, и впервые ясно поняла, почему некоторые люди не видят альтернативы самоубийству. Возможно, подумала она, это связано не с внешними событиями, а с самоощущением: верить, что ты хороший человек, что ты обращаешься с окружающими с уважением и любовью, было самым главным. Теперь же мысль о том, чтобы жить каждый день до конца своих дней, когда самые любимые люди знают, что она такой не была и так с ними не обращалась, казалась почти невыносимой.
Хелена знала, что найдет силы жить дальше, но вот сейчас, несмотря на красоту теплого солнца, поднимающегося на небесную сцену, она чувствовала холод и уныние, как в тот день, когда сидела в венском парке, зная, что Александр уехал навсегда.
Наконец она устало поднялась в спальню. Дверь гардероба была распахнута, сторона Уильяма пуста, его дорожная сумка исчезла. Хелена с горечью закрыла шкаф, потом легла на постель и закрыла глаза.
* * *
– Мамочка, мамочка! Где папочка? Я нарисовала ему картинку, как вы с Фабио танцуете. Смотри.
Хелена открыла глаза, воспоминание о том, что произошло вчера вечером, поразило ее снова, как удар в живот. На глаза невольно навернулись слезы.
– Мамочка! Посмотри на мою картинку, – настаивала Имми, размахивая рисунком.
Хелена приподнялась на локтях.
– Очень красиво, дорогуша. Молодец.
– Можно я дам его папочке? Он внизу?
– Нет. Ему пришлось на время уехать. По работе.
– Во время отдыха? Почему он не попрощался?
– Ему позвонили после того, как вы ушли спать, и пришлось срочно уехать очень рано утром, – Хелена придумывала на ходу, ненавидя себя за новую ложь.
– А он скоро вернется?
– Не знаю.
– Мамочка?
– Да?
– Почему ты еще носишь вчерашнее платье?
– Я просто устала, Имми.
– Ты всегда заставляешь меня надевать ночнушку, когда я так говорю.
– Да, и правда заставляю. Прости.
– Ты снова плохо себя чувствуешь, мамочка?
– Нет, все в порядке. – Хелена встала. – Где Фред?
– Спит. Хочешь, я приготовлю для тебя завтрак?
– Нет, дорогуша, не надо. Я спущусь с тобой.
* * *
Хелена как-то пережила утро. Отвела Имми и Фреда поплавать в бассейне, сердце разрывалось, когда она смотрела на их счастливые, доверчивые лица. Что они подумают, когда поймут, что семья, частью которой они были, в одночасье исчезла? Что папочка уехал и больше не вернется? И во всем виновата она…
Фабио появился на кухне в половине одиннадцатого. Хелена подумала, что он выглядит ненамного лучше, чем она.
Он обнял ее и нежно прижал к себе.
– Bella, bella, прости меня, пожалуйста. Это я во всем виноват.
– Не сочувствуй мне, Фабио, пожалуйста. А не то я заплачу. И ты не виноват. Вся вина на мне.
– Хелена, твой муж – он хороший человек. И очень тебя любит. Он подумает, простит и вернется. Это роковое совпадение… тяжелая рука судьбы.
Хелена покачала головой.
– Нет, он не вернется. Я солгала ему, обманывала все время, что мы были женаты.
– Но, Хелена, ты же не знала!
– Вначале – нет, но мне следовало бы сказать ему сразу, как узнала.
– Возможно, но все это легко, когда мы оглядываемся назад, верно? Куда он уехал?
– Думаю, в Англию. Уверена, он не остался бы на Кипре. Зная Уильяма, для него чем больше расстояние между нами, тем лучше.
– Тогда ты должна последовать за ним и объяснить.
– Он не хочет слушать. Я пыталась вчера вечером.
– Это шок, cara. Пожалуйста, дай ему время.
– Какое у нас теперь может быть совместное будущее? Он никогда больше не сможет доверять мне, и я его не виню. Доверие – самое главное в отношениях, Фабио. Ты это знаешь.
– Да, но там, где есть любовь, будущее есть всегда.
– Перестань, Фабио, – Хелена застонала. – Не давай мне надежду там, где ее нет. Я сейчас просто не могу ясно мыслить. И… Джулз сейчас тоже живет здесь, в Катикасе! Что она скажет, когда узнает? Я уверена, Уильям скажет ей. На его месте я бы сказала. Она считает меня подругой! О господи, ну и бардак, – она резко села и закрыла лицо руками.
– Si, – согласился Фабио. – Но жизнь и есть сплошной бардак. Ты должна найти способ разобраться с этим.
– Как ты думаешь, стоит мне пойти повидать Джулз? Рассказать ей раньше Уильяма?
