– Я заметила. Уехал провожать юную актрису Зайкову?
– Такая скромная, хорошенькая, с пластырем на руке? – оживился юноша.
– Ее утвердили на роль в сериале.
– Режиссер ее забрал… А Митя ваш уехал с какой-то странной женщиной.
– В черной маске, в черных очках и с большим пучком дредов? – спросила Варвара на всякий случай.
Пансофий уверенно кивнул:
– Только у нее на голове много-много заплетенных косичек с бусинками и деревяшками на концах. Они шуршали. А что такое дреды, я не знаю.
Варвара ощутила непонятно откуда прилетевшее эхо тревоги. Неужели гадалка Эстель заглянула на студию?
– Когда они уехали?
– Недавно, час назад… Когда меня окончательно выгнали… Митя гадости мне наговорил. Из-за какого-то кофе. Неприятный человек…
– Привыкайте, Пансофий, к культурной столице, – машинально ответила Варвара.
Она думала: что делать? Телефон Митин выключен. Куда он мог уехать – неизвестно. Зачем понадобился гадалке – тем более. Пот для амулета от него получен. На что еще может годиться Митя? На девственницу он явно не тянет.
– Варвара Георгиевна, а что мне делать?
– Что вам делать? – повторила она, не вполне вернувшись из тревожных мыслей. – Готовиться к поступлению в институт. Театроведение – это ваше?
– Театроведение – это мое, – согласился Пансофий. – Тут другая неприятность: у меня хостел оплачен последние сутки, а родители деньги пришлют через три дня. Где мне жить?
Простой бытовой вопрос. Юноша приехал в столичный город, кончились деньги, жить негде. Что делать? Она – в думах о спиритизме, лжи, двойном обмане, убийстве Торчак, подписке о невыезде и прочих глупостях, а тут вот-вот разразится настоящая катастрофа: Пансофию предстоит жить на Московском вокзале. Сразу за ларьком с пирожками из бродячих собак. Какой ужас. Но спокойно, только спокойно. На помощь прилетает Варвара Ванзарова. Она не супермен и даже не супервумен, но кое-что тоже может…
– С завтрашнего дня поживете недельку в хорошей гостинице рядом с каналом Грибоедова, а там видно будет… Номер люкс с гостиной, спальней и ванной. Завтраки включены в стоимость. Приходите ко мне утром, отведу в гостиницу.
Пансофий не мог поверить, что катастрофу отменили.
– Ой, правда? Я вас не сильно разорю?
– Меня вы не разорите, – честно ответила Варвара.
Номер снят на ее имя, так зачем завтракам пропадать. Митю накормила и этого бедолагу пристроит. Появится хоть какой-то смысл. Заодно никто больше не сунется.
Она набрала Митю. Его телефон по-прежнему был выключен.
Часы на смартфоне показали, что до премьеры театра «Червонных валетов» осталось чуть больше двух часов. Где будет представление, до сих пор неизвестно. Но если ее предположение окажется верным, искать не придется. Варвара сделала ставку, поспорив с логикой: где новый театр будет давать премьеру. Если ставка выиграет, то тогда… Варвара не решила, что будет тогда. Логика говорила, что это невозможно и не имеет смысла. Варвара стояла на своем.
Осталось подождать и узнать, кто выиграет спор.
41
Театр прятался в глубине двора на Литейном проспекте. Чтобы публика нашла дорогу к искусству, по обеим сторонам арки, ведущей к театру, висели световые короба с афишами. В левом коробе размещался репертуар на месяц, в правом – афиша сегодняшнего спектакля. Стеклянная дверца была распахнута, работник театра в синем комбинезоне придерживал ее плечом, балансируя на низкой стремянке и пытаясь вытащить вставку с афишей. Та не слушалась и не вылезала из короба. Проходя мимо, Варвара заметила фотографию на афише и остановилась. Слишком важным оказался этот снимок.
На Литейный Варвара попала случайно. Выйдя из метро на Невском проспекте, направилась не прямой дорогой к месту, о котором поспорила с логикой, а заложила большой круг. Как коршун, когда высматривает добычу. Варвара уговорила себя, что надо пройтись по городу, если случилось немного свободного времени. Она прогулялась мимо Пассажа, мимо Инженерного замка, мимо цирка Чинезелли, а потом ноги сами вынесли ее на Литейный. Или крошка-везение напомнила о себе. Устроив маленькую, но очень нужную случайность.
Афиша представляла «Макбет» в постановке главного режиссера театра. На снимке три молодые актрисы в черных платьях старинного покроя с капюшонами изображали старух. То есть играли трех ведьм, которые на перекрестке дорог предвещали Макбету трагическую гибель. Среди актрис, мало знакомых Варваре, была Торчак. Указывала рукой на что-то вдалеке. Наверное, на смерть Макбета. Глядя на фотографию, Варвара вспомнила, что Торчак ушла из этого театра к Мукомолову, но продолжала играть в старом «Макбете». Спектакль шел четвертый или даже пятый сезон. Вот только Варвара поленилась его посмотреть.
Работник дернул посильнее, афиша сдалась.
– Не будет сегодня «Макбета», – сказал он, заметив девицу, глядевшую на его мучения. – Актриса погибла, отмена спектакля.
– Простите, в костюмерной есть кто-нибудь?
Поставив съемный щит на тротуар, работник спрыгнул со стремянки.
– Вам зачем? По какому делу? Что за любопытство? – спросил он и многозначительно подмигнул. Дескать, от него все зависит в этом театре. Особенно когда спрашивает симпатичная девушка.
– Я из института, прислали взять на завтра костюмы для экзамена.
Главный человек театра потерял интерес: студентку контрамаркой на спектакль не соблазнишь. Их бесплатно пускают по студенческим билетам.
– Не знаю, мне там делать нечего, – сказал он, захлопывая стеклянную дверцу.
Вахтер на служебном входе пропустил без лишних расспросов. В театре знали, что главный режиссер обучает свой актерский курс. Которому повезло не попасть Варваре на зачет.
По темным лестницам и коридорам она пришла на третий этаж и нашла дверь с табличкой «Костюмерный цех». Громко, но вежливо постучала, чтобы не ставить в неловкое положение актрису, которая могла примерять платье. Или актера, который мог оказаться без штанов. Из-за двери глухо донеслось: «Кто там еще? Заходи!»
Варвара вошла.
Зал пропах нафталином до потолка. Костюмы висели рядами на двухэтажных вешалках так плотно, как пассажиры метро в час пик. Одежда казалась горным массивом, в котором виднелись тропинки и каньоны. Под горой примостился широкий стол, заваленный обрезками, лоскутками, шляпками, манжетами, молниями, подушечками, утыканными иголками, банками с пуговицами и прочей портновской мишурой. За столом сидела полноватая женщина без возраста в рабочем халате, который когда-то был темно-синего цвета, но изысканно полинял после миллиона стирок. Подперев кулачком щеку, она смотрела на кучки тряпья влажными глазами.
Варвара догадалась: перед ней легенда театрального мира, бессменная заведующая костюмерным цехом последние полвека, а то и больше, великая и ужасная Нионила Леопольдовна, или тетя Нюся для своих. Много лет назад она пришла в театр девчонкой, влюбленной в сцену. До подмостков не добралась, застряв в костюмерной, зато выпускала других. Тетя Нюся не просто приносила костюмы в гримерную, берегла и подшивала, она подсказывала художнику спектакля, как одеть актеров, чтобы наряды на них выглядели второй кожей. Быть может, в ней погиб великий модельер. Те художники, кто слушался советов тети Нюси, получали «Золотые маски». А непослушные почему-то уходили из театра. Тетя Нюся так искренно любила актеров, что ей прощали бурчание и обращение на «ты» без различия возрастов, полов и званий народных артистов.
