Помощница следила.
– Прими силу глаз, – сказала она, капнув на огонек из прозрачного флакончика.
Варвара не могла упереться ногами в пол, туфли скользили. Она поняла, что сползает со стула и не может этому помешать.
– Прими силу тела…
Помощница капнула из другого пузырька. Варвара утратила последние силы. Захотелось стечь и превратиться в ручеек, тихий и ласковый… Как сон…
– Прими силу крови…
От нее ничего не осталось. Варвара не понимала, где находится, что это за свет во тьме, где она пребывает и где ее нет. Звуки отдалились, звучали будто из трубы. Мир превратился в желе, в котором она растаяла. И от нее ничего не осталось. Варвара ощутила, что свалилась на пол, ударившись виском, но боли не ощутила. Ничего не было, кроме пустоты. Она успела понять, что лежит на боку и смотрит на уходящий в темноту пол.
Почему она его видит?
Потому, что перед ней стоит черная свеча.
Как же так? Свеча должна быть на столе. Свеча горела на столе, свеча горела…
Это неправильно.
Верните свечку на место…
Впрочем, какая разница…
– Прими силу медиума…
Варвара услышала. И не поняла: какую силу? У нее не осталось сил. Только язычок пламени вертелся перед глазами. Такой шалун. Варвара нырнула в глубину без дна. И без края. Мягкую и теплую.
Стало хорошо и спокойно.
Варвара поняла, что это конец.
Именно так происходит. Наверное, так. Никто толком не знает. Одни домыслы. Надежных свидетелей нет. Пока сам не попробуешь – не узнаешь.
Варвара повела глазами. Лежа не слишком осмотришься. Вокруг стояли валеты. И черные фигуры. Они принялись водить хоровод. У Варвары в глазах кружилось. Так, что голова отваливалась. Она просила не вертеться так быстро. Или только подумала об этом. Губы не шевелились.
Валет склонился над ней. Варвара не могла отогнать его – лежала не шевелясь. Не чувствовала ни рук, ни ног, ни ушей.
– Вы захотели перехитрить нас?
Нет, валет, Варвара знала заранее, на что шла. Но предпочла бы, чтобы напоследок ей не морочили голову. Умные мысли, которые всех бесят, – это ее конек.
– За желания надо платить.
Варвара решила, что там, где она окажется, обязательно пожалуется на валетов. А то путаются в мыслях умирающих людей, не дают помереть спокойно.
– Это вам урок: не будьте такой самоуверенной.
– Уже? – спросил кто-то над ее головой.
– Еще немного.
– Зачем говорить с ней?
– Чтобы не упустить момента.
– Куда потом ее девать?
– Оставим здесь.
С этим Варвара согласилась. Пусть оставят ее в покое. Она издала жалобный вздох.
– Вот это?
– Конечно.
– Наконец-то.
Варвара возмутилась. Она решительно возражала. Она была категорически не согласна. Еще не конец. Хоть немного еще пожить на краю… Нет других желаний.
Было тихо.
Валеты и те, другие, исчезли.
Она была одна.
Сейчас Варвара жалела только об одном: нет сил добраться до сумочки. Там спасение. Надо было засунуть плоскую бутылочку за пояс. Так ведь они могли обыскать… Не обыскали. А она не сообразила, что будет лежать как выпотрошенная кукла. И помощи ждать неоткуда. Чтобы добраться до сумочки, остались считаные минуты.
Или их уже нет.
Варвара видела уходящий в темноту паркет.
В темноте метнулась тень. Ну все – это за ней. Проводник на Ту сторону.
Как же она не подумала держать бутылочку при себе. Точно угадала, чем ее будут убивать… И в такой мелочи ошиблась. Ладно, не стоит затягивать. Пора так пора.
Варвара сказала: «Я здесь, вот она я».
– Это вы?
Странный какой-то глас у проводника на небеса.
Варвара не слишком обрадовалась, что ее заметили. Прожила-то всего ничего. Только вошла во вкус, и тут все кончилось.
Что теперь будет?
53
Варвара поняла, что видит. Непонятно что, но видит. Что-то белесое и расплывчатое, как облако.
Вот и все? Сразу на облако? А свет откуда?
И куда делся провожатый?
Она заставила себя зажмуриться и посмотрела. Облако обрело знакомые черты.
Он что, тоже умер? Или его вызвали повесткой? Что он тут делает?
Варвара не могла вспомнить, как его зовут. Имя куда-то подевалось.
– Пантфля, – проговорила она ртом, как будто не своим. Не настоящим. Нарисованным, как у тряпичной куклы. Она сама была как выжатая тряпка.
– Да… Это я, Пансофий… Что с вами? Вам плохо?
Нет, ей хорошо. Даже очень. Чудесно. Великолепно. Варвара поняла, что еще не умерла. И это замечательно. Болтается на тонкой ниточке, которую порвет неловкое движение. Даже так лучше, чем оказаться Там. Даже если она останется амебой, ползающей по полу.
Жить. Жить. Жить.
Никакого другого желания. Только одно-единственное. Каждая клеточка тела хотела жить. Каждый волос. Да что там, каждая клетка эпителия, или как они называются.
– Вызвать «Скорую»?
– Су-ку… – прошелестела она.
Как ни странно, юноша догадался. В экстремальной ситуации спящий мозг проснулся, показал себя. Пансофий встал на колени и протянул ее сумочку.
– Конь… конь… конь.. – попросила она.
Чудовищным напряжением воли Пансофий залез в сумочку, покопался и вытащил плоскую бутылочку.
– Это? – спросил он в глубочайшем сомнении. Как будто впервые видел коньяк или пьющую девушку.
– Пить… пить… – пискнула Варвара. – Конь… Конь…
Неумело схватив за пробку, Пансофий стал проворачивать бутылку. Да не так же… Какая разница, лишь бы скорее, ниточка сейчас порвется. Варвара чувствовала, что могучий ванзаровский организм борется из последних сил. Ему нужно спасительное топливо. Наконец в борьбе человека с пробкой победила физика. Пробка крякнула и сдалась. Пансофий налил в нее несколько граммов и протянул. Возникла новая проблема: Варвара не могла пить лежа. Если, конечно, не хотела задохнуться окончательно.
– Под…ни…ми… – пробормотала она.
И о, чудо! Пансофий опять справился! Поставил бутылку, приподнял Варвару и положил на себя, как раненого бойца. А потом аккуратно поднес к ее губам пробку. Не хуже санитарки.
Варвара глотнула. Капля упала и исчезла в недрах пустоты.
– Лей, – приказала она.
