И я почему-то не нахожу сил хотя бы возмутиться, или, на крайний случай, что-то буркнуть в ответ.
Просто сажусь и двигаюсь по сидению, освобождая место Савве. Он садится следом и, хлопнув дверкой, отворачивается к окну.
Вот прямо чувствую одним местом, что сейчас не стоит к нему лезть, но… Дело касается моих друзей, и я просто не могу сидеть молча, пока мы едем с ним в неизвестном направлении.
– Са…
– Будь добра потерпеть до места, Рыжая. – И уже водителю: – Бар «У дороги» знаешь?
Тот ему кивает в зеркало заднего вида, а я решаю, что выяснения отношений и правда могут потерпеть до места, потому тоже отворачиваюсь к окну.
Молчание напрягает и сводит с ума, если честно, поэтому уже через десять минут я начинаю ёрзать по сидению в попытке сесть поудобнее. Ещё через две минуты Савва не выдерживает, вздыхает тяжело и, не поворачиваясь в мою сторону, находит мою руку, чтобы сплести наши пальцы. Я замираю только потому, что его большой палец нежно поглаживает мою кожу. Сердце за секунду набирает скорость, но вскоре привыкает к неожиданной и… приятной ласке, так что оставшийся путь проходит спокойнее.
Я просто решаю ждать. Правда, непонятно чего…
Савва расплачивается с таксистом, снова обхватывает мою руку и ведёт меня не в бар, чего я ждала, а за него. Мы проходим торец здания, сворачиваем влево от него и достигаем природного спуска со скал к морю.
– Осторожно здесь, ладно?
Я киваю, сильнее сжимая его ладонь, и Савва начинает спускаться первым, поддерживая меня.
Весть спуск я смотрю себе под ноги, чтобы не навернуться с крутых камней, в редких местах поросших травой, потому не сразу соображаю, что спустились мы на дикий пляж. Кажется, я впервые в таком месте – обычно на дикие пляжи я смотрю издалека.
Здесь на песке полно мелких камушков, сухих веток и коряг, выброшенных на берег волнами моря. Шумит оно тоже как будто бы громче. Возможно, потому что сейчас здесь нет никого, кроме нас двоих. А к солёному запаху примешивается хвойный, который несёт ветер, обдувая верхушки деревьев леса рядом.
Красивое место, даже таинственное немного.
И залюбовавшись им, я не сразу соображаю, что Савва давно выпустил мою руку и сейчас пристально меня разглядывает. Обжигаюсь об его взгляд, словно приблизилась лицом к пылающему пламени и отвожу свой.
– Са…
И он снова не даёт мне договорить: притягивает меня рукой за талию к себе и, обхватив мой затылок свободной рукой, впивается мне в губы…
Его поцелуй жесткий и глубокий. И тот напор, с которым он меня целует, буквально за секунду лишает меня разума и желания сопротивляться.
Голова кружится, ноги подкашиваются, но Савва не даёт мне упасть, сильнее прижимая к своему телу. Дышу я тоже только благодаря его горячему дыханию, оно обжигает лёгкие, наполняет их приятной невесомостью. И сердце сладко замирает от каждого движения чужих губ на моих.
Я буквально теряюсь в этом мире, чтобы найти себя в объятьях того, кто с самой первой встречи не выходит у меня из головы.
Поцелуй прекращается так же неожиданно, как начался… И мне требуется пара секунд, чтобы прийти в себя и понять, что Савва теперь прижимается лбом к моему и нежно поглаживает большим пальцем мою скулу. Мы оба тяжело дышим.
– Лер, ты сводишь меня с ума и своим упрямством, и красотой. Видела бы ты себя пару минут назад…
Сердце снова сладко замирает от его слов, потому я жду ещё полминуты, чтобы голос не дрожал и пытаюсь пошутить:
– Тоже бы набросилась с поцелуями?
– Был ещё вариант: придушить тебя, Рыжая, – усмехается Савва. – Так что скажи спасибо свету луны и располагающей к поцелуям обстановке.
Савва отстраняется и перехватывает меня за руку:
– Пойдём. Мы ещё не дошли.
– Куда?
– Увидишь.
Он ведёт меня к лесу, отчего у меня появляется ощущение попадания в мистический фильм: глубокие чёрные тени, замершие без ветра верхушки деревьев, серебро луны, поблескивающее на боках стволов и листве.
– Если что, у меня ещё не написано завещание, – предупреждаю я Савву.
– Что неразумно, учитывая твою безбашенность, – замечает он и предлагает серьёзно: – Напиши на досуге.
Я не отвечаю, потому что в каждой шутке есть доля правды…
Мы входим в лес и через минут пять выходим к пятачку суши, которую облизывают волны моря. Нас окружают деревья, а посередине пятачка лежит поваленный широкий ствол – очень удобное место для наблюдения за неспокойным морем.
– Здесь красиво, – выдыхаю я искренне.
Савва лишь хмыкает и, выпустив мою руку из своей, идёт к бревну, чтобы опуститься возле него на землю. Сгибает ноги в коленях, укладывает на них локти, сцепив пальцы в замок, и смотрит вдаль.
Похоже, именно сейчас мне позволяют увидеть настоящего Савву.
Без масок, защиты и притворства.
И я не могу не воспользоваться предоставленным шансом.
Осторожно подхожу ближе, присаживаюсь рядом и спрашиваю:
– Савва, зачем вам Климов?
Он отвечает не сразу: всё так же смотрит вдаль, размышляя о чём-то своём, а затем выдыхает, словно решил прыгнуть с обрыва, и говорит:
– Кирпич основал мой отец. Помимо того, что там проходят подпольные бои с баснословными ставками на бойцов, люди, заведующие этим местом, занимаются и другими делами. Например, избивают кого-нибудь за деньги. Есть исполнители типа меня; те, кто управляет такими, как я – в нашем случае, Грыз, с которым ты сегодня познакомилась – но и над ним стоят люди. Уже серьёзнее, разумеется. Пирамида, как это обычно бывает. Мой отец был на самом верху, пока его не убрали. А заказал его тот, кто сейчас находится на его месте. И скорее всего, он же хочет видеть Климова на ринге в Кирпиче – другой бы не позволил себе пользоваться каналами, которыми не управляет. – Савва смотрит на меня и продолжает: – Если ты спросишь, зачем Климов мне, я отвечу: для того, чтобы добраться до того, кто заказал и его, и моего отца.
– То есть…
– То есть мне пришлось начать с самых низов, пришлось избить твоего соседа, пришлось взяться за дело Климова, чтобы добраться до того, кто виновен в смерти моей матери.
– Савва…
Я не знаю, что сказать. В мыслях хаос. Он… он хочет отомстить за родителей? В одиночку? Против целой криминальной организации? И после этого он называет меня безбашенной?!
– Мама не должна была садиться в ту машину, понимаешь, Лер? Она погибла из-за меня.
– Что…
Савва морщится и отворачивается в сторону:
– Они уже как полгода были в разводе. Мама смогла – избавилась от того, кто тянул из неё все соки, избивал её, мучил и использовал… Но накануне он вломился к нам, как всегда, пьяным в хлам и снова её избил. Меня не было дома, а когда я вернулся под утро и увидел её… мне словно кровавая пелена на глаза упала, я схватил кухонный нож, – тут Савва горько усмехается, – и направился его убивать. Клянусь, эта мысль затмевала всё. Мама ожидаемо помчалась за мной, заодно вызвав наряд полиции на адрес отца. Меня повязали ещё на подходе к подъезду. Мама вызвала отца, чтобы он повёз её следом за машиной, на которой хотели увезти меня. Я видел, как они садятся в салон, видел беспокойство на мамином лице, на котором почти не было живого места… Я видел взрыв. Если бы не я, Лер… Она была бы жива.
