Прямо на пороге стояла Злата. Распущенные волосы слегка прикрывали грудь.
Босая.
Обнаженная.
С решительным видом.
Прекрасная в своей наготе до ноющей боли в паху.
Я застыл, забыв как дышать, глядя на нее глазами Адама. Как на единственную женщину во Вселенной.
Пожирая взглядом и мысленно пройдя языком по каждому сантиметру ее тела. Нежная сливочная кожа, плавные изгибы фигуры, уверенные движения. Она изменилась за последние несколько дней.
Кардинально.
Стала куда более привлекательной и соблазнительной.
Злата закрыла собой выход и начала теснить меня назад.
— Знаешь, я тут подумала… Раз ты считаешь, что имеешь право ставить мне условия, — она ухватилась за край полотенца, рывком сдергивая его с меня, — то и я имею на это право.
Перевела довольный взгляд вниз, с удовлетворением отметив свое выигрышное положение. Мой стояк красноречиво давал понять, что сейчас примет любые ее условия.
— Чего ты хочешь? — хрипло поинтересовался, замирая от прикосновения ее сосков к моей груди.
Дышать становилось тяжело.
— Я расскажу, — прошлась ладошкой по стволу, оттянув кожицу и оголяя головку, нарочно легонько задев ее влажным пальцем. — Только мне нужно принять душ.
— Хорошо, — кивнул согласно, предвкушая, как сейчас буду иметь ее прямо здесь, нагнув под нужным углом.
Злата цокнула языком, покачав головой. Отступила на шаг в сторону ванны. Видимо, прочитала по глазам мои мысли.
— Договор будет нечестным, если ты будешь касаться меня.
— Что же я тогда должен делать? — словно налетая на преграду, тормознул сам себя.
Кровь набатом стучала в голове.
Внутри уже все рвалось в бой. Обнять, зажать, прикусить нежную кожу и… почувствовать снова свою девочку, насадить до самого основания. Яйца болезненно поджались, заставляя стиснуть зубы.
— Выслушать.
— Мне подождать тебя в комнате? — нахмурился, в корне не согласный с такой постановкой.
— Нет. Ты останешься здесь. Тебе ведь нравится смотреть на меня? На расстоянии, не дотрагиваясь?
— Злата, — двинулся угрожающе вперед.
Обнаженный вид девушки никак не вязался с тем, чтобы "смотреть, но не трогать!"
— Стой! — вытянула она руку. — Коснешься меня — и я буду считать, что ты меня не услышал. Не услышал — равно плевать на меня. Плевать на меня — и я близко не подпущу тебя к себе!
— Нечестные правила, — выдавил, сверля ее жадным взглядом.
Каждый вдох давался с трудом, словно горло сдавило раскаленными тисками. А девчонка будто сильнее затягивала свою шелковую удавку на моей шее:
— Вот самого себя ласкать можешь, — добавила игриво. — Не запрещается.
— Быстро учишься! Но не тому. Совсем не тому, чему надо.
— У меня хороший учитель, — улыбнулась она.
Завела руки за голову, скручивая волосы в пучок и открывая потрясающий вид на красивую упругую грудь.
Сжать бы ее сейчас в ладонях. Податливую, нежную. Покатать сосочки между пальцев, провести языком по вершинке, наблюдая, как закатываются глаза от удовольствия у моей девочки. Как выгибается, требуя продолжения.
Картинка мгновенно сложилась в голове и так же быстро рассыпалась на мелкие осколки, стоило вспомнить условие, поставленное Златой.
— И? — облизнул пересохшие губы. — О чем будем беседовать?
Девчонка развернулась ко мне спиной. Наклонилась, потянувшись к крану, и аппетитно выпятила попу. Как раз под тем углом, под каким удобно было бы пристроиться к ней сзади.
Возбуждение крепло не по-детски, постепенно достигая своего максимума, и в фантазиях я уже проникал в нее, фантомно ощущая сжатие стеночек лона на своем члене, их пульсацию… Долго я так вряд ли смогу продержаться.
Злата выпрямилась, отрегулировала температуру воды и шагнула в ванну. Встала боком. Так, чтобы хорошо были видны и грудь, и ягодицы, и плоский животик.
— О тебе. — Злата направила струю душа на себя, и первые змейки-дорожки из воды, извиваясь, побежали по сливочно-нежной коже.
Сглотнул, представив, с каким удовольствием оказался бы сейчас рядом с ней, пробуя на вкус это порочное искушение, что сейчас с издевательским наслаждением наблюдает за моей реакцией из-под полуприкрытых ресниц.
— Тебе помочь? Намылить спинку? — отозвался хрипло.
— Спасибо. Я сама.
Она выдавила на руку жидкое мыло, растерла между ладонями и медленными движениями заскользила, размазывая пенку, по телу. Поглаживая, останавливаясь на интимных местах, лаская пальцами и заставляя меня скрипеть зубами от тянущей боли в яйцах.
— Ты специально меня провоцируешь? Я ведь могу и включиться в игру!
Я все-таки не выдержал. Сжал член у основания и пару раз прошелся по всей длине, чувствуя, что еще немного и выстрелю без всяких манипуляций.
— Я не играю с тобой, Артур. И никогда не играла. Всегда была честной. В отличие от тебя. — Злата закусила губу и откинула голову назад, направив струю душа себе между ног.
— Я это ценю, — процедил с трудом.
Жадно наблюдая за каждой эмоцией на ее лице, за каждым движением тела.
— Неправда! Ты давишь и прогибаешь под себя.
— Зачем все это? Пытаешься напомнить мне, какой я циник? — едва сдерживаясь, чтобы по-настоящему не прогнуть ее под себя, я шумно сглотнул.
— Ты преувеличиваешь. Я знаю тебя другим. — Она посмотрела на меня полупьяным взглядом, обезоруживая напрочь. Грудь высоко вздымалась от тяжелого дыхания, на коже блестели капельки воды. — Я всего лишь прошу взаимности.
Черт, девочка, сейчас я готов пообещать даже луну с неба и принести на блюдечке! Руку, сердце, почку. Что угодно!
Весь комплект.
— Я всегда открыт для тебя…
— И для других женщин?
Сквозь белый туман клубящегося пара я умудрился рассмотреть, как ее глаза сверкнули острой ревностью, и этот факт впервые за долгое время моего опыта общения с женщинами вместо раздражения вызвал теплое, согревающее удовлетворение.
Со стороны Златы не было истерик, она не ставила ультиматумы, но тонко, намеком, дала почувствовать свое отношение ко мне.
Маленькая собственница. И понимание того, что я ей небезразличен, выплеснуло в кровь новую порцию тестостерона.
— После тебя я не замечаю других. — И это правда.
Во всех своих снах, эротических фантазиях и желаниях в последние дни я представлял только ее одну. Только Злата возбуждала и сводила меня с ума настолько, что я переставал себя контролировать, терял хладнокровие и трезвость рассудка. Я вообще не помню, чтобы так остро реагировал на женщин.
