Я ощущал, как накаляется пространство между нами, когда Зая наклонялась в мою сторону, открывая шикарный вид на ложбинку меж грудей.
И не выдержал. Не дождался окончания номера.
К черту! Хочу ее сейчас!
Рванул на себя, поймав девчонку за руку.
— Хорошо играешь, сучка! Я оценил. А теперь иди ко мне!
Ну дрянь! Как играет! Какой невинный взгляд! Какое волнение в глазах!
Я почти поверил! Проникся, вдохнув ее запах страха. Нежный, будоражащий аромат.
— Пожалуйста! — пролепетала она, взмахнув длинными ресницами так, что член заныл под брюками, требуя срочно освободить его.
— Кончай играть. Мне понравилось, но я хочу нечто большее. Ты ведь понимаешь меня?
Твою мать! Лет двадцать назад я бы бесповоротно влюбился в эти кофейные омуты. Растворился, утонул и запретил бы меня спасать. Да даже и десять лет назад еще повелся. Женился бы и, как идиот, таскал каждый день охапками цветы, водил в самые дорогие рестораны, а по ночам любил бы нежно и долго, зацеловывая каждый пальчик.
Тогда я еще был романтиком, верил в любовь. И вполне мог оправдать обычную клубную шлюху в своих глазах, вознеся на пьедестал и молясь ежечасно на честные глазки и рабочий ротик.
Но не сейчас.
Не тогда, когда научился определять характер человека чуть ли не по запонкам. Издалека.
Не работают ангелы в чистилище, именуемом ночным клубом, танцуя полуголой и обнажаясь полностью в приват-комнатах за какие-то жалкие несколько тысяч деревянных рублей. Не на грешной земле, уж точно.
— Я… не понимаю, — мотнула она головой, пытаясь вырваться из моих рук.
— Сколько тебе нужно, чтобы стать счастливой в ближайшую ночь? Можешь называть сразу в валюте. Я сегодня щедрый.
Притянул ее к себе, ближе, начиная подсознательно раздражаться от сопротивления. Ведь не глупая девочка, должна понимать, когда стоит остановиться и не перегибать палку, не переусердствовать с заигрыванием.
— Я только танцую. Не надо больше ничего. — Зая все-таки не удержалась и свалилась мне на колени, ерзая теперь попой и пытаясь аккуратно слезть.
Нет, мы так не договаривались!
— Принципиальная или стесняешься? Я ведь не обижу. А если хорошо постараешься, могу ответить взаимностью. Я люблю, когда женщины подо мной кончают. Или на мне. Неважно.
Рукой пробрался ей под топик, задирая ткань так, чтобы открыть грудь. А она у Зайки была идеальная. Круглая, упругая, стоячая, с маленькими сосками, которые так и просились в рот. От предвкушения почувствовал, как рот наполнился слюной.
— Нет!
Девчонка вздрогнула, когда я сжал между пальцами ее горошину груди. Переборщил, не рассчитав силу.
Я чувствовал, что теряю тормоза от стояка. Такая сладкая, рядом, в моих руках, и я еще не внутри нее!!!
— Послушай меня сейчас внимательно, Зая! — прошептал ей на ухо, прикусывая мочку. — Не зли меня. Вряд ли тебе понравится моя обратная сторона характера. Чего ты хочешь? Пять тысяч зелени устроит? И ты выкидываешь на хрен все свои моральные принципы, заморочки из этой красивой головушки и делаешь мне приятно. Идет?
Она затихла в моих стальных объятиях, задышала глубоко, через раз. Уставилась стеклянным взглядом на дверь.
Черт, неужели она действительно меня боится? Или просто переволновалась?
Но ведь согласилась на приват, даже на продолжение — добровольно! — значит, знала, на что шла!
Ладно, попробуем по-другому:
— Хочешь, я скажу пацанам и они вылижут тебя вдвоем? Тебе нравится куни?
Зая неожиданно развернулась, прямо заглядывая мне в глаза. В ее взгляде страх на высоких оборотах сменялся негодованием.
Носом прочертив по щеке, она чуть ли не в губы мне выдохнула:
— А самому — слабо?
Я даже рассмеялся, не поверив вначале услышанному. Она действительно мне дерзит? Вот так, прямо в глаза?
— Я перерос тот возраст, когда меня можно было взять на "слабо".
— Тогда зачем отдаешь меня другим? Ты ведь для себя заказал?!
Зая находилась слишком близко. Настолько, что губами касалась моего подбородка, опустив лицо чуть ниже.
Она уже не смотрела в глаза.
— Для себя, — медленно протянул, дурея от ее запаха, от рваного дыхания и от ванильного момента интимной близости.
Не помню, когда в последний раз целовал женщин легкого поведения. Такое было, и не раз, но в далеком прошлом. С тех пор я изменился, вкусы поменялись, но от походов налево не отказался. Стал только более разборчив и выбирал дорогих барышень.
Это сегодня меня случайно занесло в местный клуб и захотелось снять напряжение.
— Если попрошу — отпустишь?
— Нет, — ответил, даже не думая, и это была правда.
Теперь точно не отпущу. Она смогла меня зацепить. Черт знает чем, но смогла.
Зая продолжала водить губами по моему подбородку, щекоча кожу дыханием, а мне в кои-то веки захотелось попробовать вкус поцелуя. Давно, слишком давно я не целовался. Даже с женой. Но там отдельная история, и вспоминать о ней не хотелось.
— Я не умею… — успела прошептать она прежде, чем я не выдержал.
То ли хмельная доза виски ударила в голову, то ли Зая оказалась особенной.
Приподнял пальцем ее подбородок, обхватив рукой затылок, чтобы не смогла вывернуться, и накинулся на ее рот, затыкая, прижимая к себе и чувствуя, как в кровь выплеснулась новая мегапорция тестостерона.
Я потом узнаю, что она умеет, а что нет. Да и зачем мне это сейчас? Я все могу сделать сам.
Девчонка явно не ожидала такого напора и не успела среагировать. А я уже не мог остановиться. Голова закружилась от сладких ощущений, от пьянящей близости, от мягких губ и ласкового язычка, пытающегося подстроиться под меня.
От того, насколько я хотел ее!!!
И меня прорвало.
Я накинулся на девчонку как оголодавший зверь, впиваясь в нежную мякоть рта, терзая, прикусывая, засасывая ее губы. Пил и не мог утолить жажду.
Руки жадно ощупывали каждый сантиметр ее тела. Исследовали, скользили по спине, распутывая сзади завязки топа, а после спустились вниз.
Безжалостно, слыша, как трещат швы, задрал вверх юбку. Все издержки оплачу потом!
— Подожди, — прошептала Зая, выбрав момент и вывернувшись из захвата.
Разорвала поцелуй. Твою мать! Я чуть было не зарычал от досады, потянув к себе, но она ловко подставила щеку.
— Что?
— Я хочу… все сделать сама. Ты позволишь?
Перекинула через меня ногу, усевшись верхом, положила руки на плечи и посмотрела таким взглядом, что у меня в горле пересохло.
