Циан посмотрел на дальнюю стену пропасти, которая виднелась через грязное окно каюты. А затем, сдвинув очки на переносицу, он начал обшаривать шкафы и ящики в поисках чего-нибудь необычного. Однако ему попадались лишь клочки ткани и пуха, которые некогда были одеждой.
Платья и халаты, испещрённые чёрными, белыми и зелёными пятнами. Зарядки для телефонов. Потускневшие украшения. Полусгнившие туфли на каблуках… Циан переместился к прикроватным тумбочкам. Первая оказалась пуста. Вторая тоже.
Хотя…
Хотя не совсем.
Что-то было нацарапано на дне деревянного ящика. Строчки, написанные мелким аккуратным почерком. Циан прочитал первую из них: «между красным и зелёным». Его рука потянулась к груди.
Зелёный и красный… Именно эти цвета пришли ему на ум по дороге сюда, когда он взглянул на китовые кости. И цифры, которые привели его именно в эту каюту: 7270.
Мало-помалу воспоминания начали пробуждаться. Сделав глубокий вдох, Циан встал на колени и продолжил читать.
Между красным и зелёным
Я – Рут МакМёрфи.
Мама – Элен МакМёрфи, светлые волосы феи, серо-голубые глаза, самые нежные на свете объятия, пахнет свежей землёй из сада, тихо поёт в ванной.
Папа – Джеймс МакМёрфи, блестящая лысина, дурацкие очки, щекочущая чёрная борода, карие глаза, смех Санта-Клауса, ужасные шутки, пахнет выпечкой.
Брат – Бен МакМёрфи, прохвост, длинные светлые кудри, огромные синие глаза, красивый нос; шумный и милый, пахнет солодовым молоком.
Дом – Ноттингем, Англия, возле конного выгона в Бествуде.
Нужно обмануть Стирателей памяти.
Борись и не забывай. Держись, иначе всё пропало.
У Циана пересохло во рту. Невнятные воспоминания, тревожившие его, упорядочились и обрели чёткую форму благодаря этим последним строкам. Всё встало на свои места.
Он уже видел подобные слова раньше, вырезанные на рёбрах кита.
нужно обмануть Стирателей памяти
между красным и зелёным
борись… не забывай
Но почему он забыл? Почему сегодня ничего не мог вспомнить?
Циан мысленно вернулся к тому моменту, когда они отправились в дюны – он, Жонкиль и остальные. Он припомнил, как наскоро позавтракал и уже бежал через фойе, когда его вызвали в кабинет доктора Хейвена. А там он сел в кресло со стробоскопом…
Вот и всё. Это единственное объяснение. Доктор Хейвен стёр из памяти Циана тот момент, когда он нашёл надпись на костях. Эти воспоминания, должно быть, каким-то образом сохранились в глубине его сознания. Слабые и тусклые, они, однако, по-прежнему оставались в голове. Во всяком случае, их смогли пробудить строки, написанные на этом ящике, и цифры, приведшие его сюда. Цвета и цифры, о которых Циан не рассказал Хейвену.
Он прикусил губу.
Доктор Хейвен нарушил этический кодекс Убежища. Он вторгся в недавние воспоминания. И вдобавок ко всему он солгал. Сказал Циану, что сеанс строботерапии не имеет никакого отношения к китовым костям. Что это просто-напросто совпадение. Чистая случайность.
Хевен уверял, что надпись на костях – бессмысленная чепуха. Но если это чепуха, то зачем утруждать себя стиранием памяти? И, выходит, доктор в самом деле украл его воспоминания… Разве не так?..
Циан снова заглянул в ящик. Ладони стали горячими, когда он перечитал запись. Что всё это значит? Для чего нужно было писать такие вещи – на костях и здесь? Казалось, будто кто-то – эта Рут МакМёрфи – втайне пыталась сохранить память о своей прежней жизни. Ещё одна вещь, которую Циан никак не мог понять. Зачем хранить воспоминания? Люди приезжают в Убежище, чтобы, наоборот, избавиться от них. Оставить позади все те ужасы, которые с ними произошли.
Циан не раз проигрывал на медальоне запись своей собственной клятвы. Видел, как он плачет и умоляет о помощи. Не было сомнений, что он искренне хотел всё позабыть.
У него затряслись руки. Вовсе не из-за того, что доктор Хейвен солгал. Тут было что-то другое. Он ещё не мог понять, что именно, но от этого сводило живот и скручивало внутренности…
Шаги. В коридоре. Не успев понять, что он делает, Циан вскочил на ноги и захлопнул ящик.
В дверь просунулась голова Руби.
Нахмурив брови, девушка вошла внутрь, а за ней последовали Сиз и Жонкиль.
– Эй, ты куда пропал?
Циан совсем уже собрался рассказать друзьям о своей находке, но спохватился и прикусил язык. Он вспомнил, что говорил доктор Хейвен о последствиях. О том, что будет, если Циан кому-то скажет. Причинит ли он этим вред? И если да – то только ли себе или другим тоже?
Циан судорожно сглотнул.
Он насупил брови, передразнивая Руби.
– Куда я пропал?.. Это вы куда пропали? Я ж тут кое-что увидел в окно и сказал, что хочу посмотреть. Вы не слышали, что ли?
– Очевидно, нет. И что ты увидел?
Пока все пялились в окно, Циан окинул взглядом прикроватную тумбочку. У него пересохло во рту, а в горле стоял ком.
– Похоже, ничего. Думаю, мне померещилось.
– Пфф! – Руби отвернулась от окна. – Ты ведёшь себя странно. Я хочу сказать: ещё более странно, чем обычно.
– Циан?.. – проговорила Жонкиль с обеспокоенным видом. – Ты весь красный. С тобой всё в порядке?
Циан вытер лоб, чувствуя горячий пот на тыльной стороне ладони.
– Это всё корабль. Тут немного жарко… верно?
– Я бы так не сказала. – Руби рассматривала массивный и величественный туалетный столик. Она нашла губную помаду, которая, должно быть, прокатилась по всему столу, когда пол каюты встал дыбом, и упёрлась в грязную потрёпанную косметичку.
Сиз подошёл поближе и скривился.
– Ты же не будешь этим краситься? Ещё подхватишь какую-нибудь заразу.
Руби сняла с тюбика серебряную крышечку и обозрела содержимое.
– Вероятно, ты прав. Это не для моего лица. Хотя…
Не переставая ухмыляться, она обвела помадой своё отражение в зеркале, поставив точки-веснушки и нарисовав закорючки на месте волос. Потом Руби протянула помаду Сизу. Тот пожал плечами и тоже обвёл отражение. Он был пониже Руби, в овальных очках, с широким лицом и короткой круглой афро-причёской.
Жонкиль была следующей. Она тоже обвела овал лица и длинные волосы с пробором посередине. Потом протянула помаду Циану.
Радуясь возможности отвлечься, Циан прибавил собственную физиономию, пририсовав мягкую чёлку и массивные очки.
Четверо друзей-карикатур улыбались из зеркала, но Циану требовалось нечто большее, чтобы избавиться от неприятных мыслей.
