Лицо доктора потемнело. Он сделал резкий глубокий вдох, и добродушная улыбка вернулась.
– Ну что ж, Циан. Если ты симулировал амнезию, то несомненно помнишь нашу беседу в комнате, которая сейчас у меня за спиной. Ты знаешь, что пошло не так с Жонкиль. Метод Леты нанёс бедняжке непоправимый ущерб.
– Да! – выкрикнул Циан и махнул рукой в сторону правой стены. – Я знаю и других! Они все пострадали, как Жонкиль, и вы держите их в камерах! И готов спорить: они не последние!
Уголки губ доктора опустились в притворной скорби.
– Не последние. К сожалению, этот метод ещё шлифовать и шлифовать. Но ты знаешь, как говорится: если долго мучиться, что-нибудь получится. – Он рассмеялся. – Вы с Руби скоро на собственном опыте узнаете, через что прошли эти жители. Подавление эмоций, которое наносит всем вам так много вреда и создаёт внутренний конфликт… я пока не знаю, как это ликвидировать, но уже знаю, как ускорить. И сделаю это для тебя и Руби. В ближайшее время, прямо здесь. И я буду этим наслаждаться. Хорошо, когда твоя работа не только приносит доход, но и доставляет удовольствие. Согласен? – Хейвен просиял.
Циан отчаянно старался унять дрожь. Он указал пальцем на потолок.
– А как же все остальные?.. – Он старался говорить твёрдо, но голос срывался и дребезжал. – Там, наверху. Если мы исчезнем, они…
– И что они сделают? – перебил доктор Хейвен, усмехнувшись. – Ты очень хорошо знаешь, что там произойдёт. Всего-то и нужно несколько сеансов строботерапии. Сперва вы с Руби станете… смутным воспоминанием. Жители будут сбиты с толку на какое-то время, но они примут лекарство и не станут думать об этом дважды. Не успеешь оглянуться – хлоп! – и тебя вообще никто не вспомнит. Вы с Руби будете для них всё равно что мертвы. Даже хуже того: вас просто никогда не существовало.
Глядя в пол, Циан пытался подобрать слова. Когда же он поднял взгляд, страх прошил его словно иглой: он никогда не видел, чтобы Хейвен так улыбался. Он обнажил зубы, а тонкая кожа натянулась до предела, и лицо доктора стало напоминать один из тех черепов, которые Циан недавно видел в комнате по соседству.
Он судорожно сглотнул.
– Но как… как вы можете такое делать? Вы и другие сотрудники… – Взгляд Циана метнулся к мистеру Бантеру. – Как вы можете творить такое с детьми?..
– Бедный мальчик, – промурлыкал доктор Хейвен. Он посмотрел на Бантера, и они обменялись насмешливыми взглядами. – Ты так плохо информирован. Только мы с мистером Бантером знаем об этом этаже. Весь остальной персонал полагает, что жители, у которых происходят срывы, направляются в отдельный реабилитационный центр. Там они быстро выздоравливают и живут прекрасной счастливой жизнью. Персонал не задаёт вопросов. Им хорошо платят за то, чтобы они этого не делали.
Доктор пожал плечами.
– Как ты думаешь, почему в Убежище нет камер видеонаблюдения? Неужели потому, что жителям так комфортнее? Конечно нет. Будет лучше, если персонал не узнает о моих… внеклассных занятиях. Они могут не одобрить экспериментальные методы лечения. К сожалению, некоторых людей беспокоят вопросы этики. Не все так преданы науке и не все так стараются ради блага человечества, как мы с мистером Бантером.
Циан изо всех сил напряг мышцы, пытаясь унять дрожь. Ярость закипала в нём, сжигая страх.
– Не надо разглагольствовать о науке и благе человечества! Я помню, что вы говорили раньше! Всё это только ради денег!
Доктор Хейвен подышал на свою запонку и отполировал её о рукав.
– Деньги – всего лишь приятное дополнение. Как я уже сказал, Циан: хорошо, когда работа приносит удовольствие.
– Вам это не сойдёт с рук! – крикнул Циан. Он выпрямился и стиснул кулаки, так что побелели костяшки пальцев. – Жители просто исчезают! Люди будут задавать вопросы. Они придут искать. Родители. Власти…
– Поверь мне, не придут, – отозвался доктор Хейвен. – Мы очень тщательно подбираем жителей. Это сироты или дети, сбежавшие из дома. Безнадёжные. Никто никогда не приходит за ними. А даже если бы пришли, у нашего Убежища хорошие инвесторы – богатые и могущественные. Они следят за тем, чтобы остров оставался слепым пятном, и помогают нам заметать следы, если это требуется. Убежище пользуется поддержкой очень влиятельных людей, Циан. Людей, готовых пожертвовать собой ради благого дела.
Циан хмыкнул.
– Только они жертвуют не собой, а другими. Беззащитными, слабыми и уязвимыми.
Доктор со смиренным видом пожал плечами.
– Боюсь, так устроен мир. А теперь, Циан, я хочу кое-что тебе показать. – Он обернулся к Бантеру. – Приглядите за ним. Я вернусь через минуту.
Доза тридцатая.
Прощальный подарок
Доктор исчез за дверью, оставив Циана наедине с мистером Бантером. Циан стоял, сжимая губы и пытаясь восстановить дыхание, а санитар радостно улыбался; его голубые глаза за стёклами очков ярко блестели.
Хейвен вскоре вернулся с какой-то папкой и швырнул её через всю комнату. Папка проехала по полу и остановилась у ног Циана.
– Что это? – спросил он.
– Твоё досье. Там всё есть. Настоящее имя. Откуда ты взялся. Почему приехал сюда.
Циан уставился на папку. Потом присел на корточки и медленно протянул к ней трясущуюся руку. Однако заколебался, так и не прикоснувшись к папке. Он поднял взгляд на доктора Хейвена, который наблюдал за ним с большим интересом.
– Почему вы дали это мне?
– Просто так.
Циан прищурился.
– Это для вашего исследования? Будете делать заметки? – Он посмотрел на стену справа от себя. – Или вот так всё начинается? Так вы сделаете меня похожим на обитателей этих камер?
Доктор Хейвен смахнул несколько пылинок со своего жилета.
– Немного того и другого. И, возможно, что-то ещё. Считай это прощальным подарком. Ведь очень скоро мы потеряем тебя навсегда. Несмотря на всю твою дерзость, Циан, в каком-то смысле ты мне нравился. Ты всегда был одним из самых интересных экземпляров.
Циан встал и расправил плечи, так и не тронув папку.
– Я не экземпляр, и мне не нужно это досье. Я не доставлю вам такого удовольствия.
– Да брось, Циан. Уверен, ты очень хочешь знать.
Циан изо всех сил пытался не отводить глаз от лица доктора, но это было невозможно. Не удержавшись, он снова опустил голову – и взгляд опять упал на папку.
– Я вижу, ты готов поддаться искушению, – заметил Хейвен. – Дай-ка я тебе в этом помогу. Что, если я скажу… Николас Бродмен? Это твоё имя, Циан. Настоящее имя. Или, допустим, я скажу… Джони. И Скотт. Джони и Скотт Бродмен. Это твои…
– Родители, – договорил Циан. Он по-прежнему смотрел на папку. Его плечи поникли. Горделивая поза исчезла.
– Верно. Хочешь узнать больше? В этом досье есть всё.
