– Не сомневаюсь, – Радецкий позволил себе усмехнуться.
– Я нашла документы, свидетельствующие, что в августе 2000 года, когда вся шумиха с проверкой в воинской части и заведенным уголовным делом была позади, подмосковная компания «Металлснаб» перевела зарегистрированной в нашем городе фирме «Беркут» 400 миллионов рублей. Деньги поступили тремя траншами. Как мы помним, выгода от липового аукциона могла составлять примерно полмиллиарда, так что оставшиеся на счету «Металлснаба» сто миллионов, скорее всего, были платой за посредничество.
– Двадцать процентов? Нехило.
– Да, в наши дни о такой марже остается только мечтать, но в те годы это была вполне себе нормальная сумма за услуги такого рода. Я специально посмотрела курс валют на август двухтысячного. Доллар торговался грубо по двадцать восемь рублей, таким образом, лихая компания, замутившая всю эту сделку, получила на счета «Беркута» около четырнадцати миллионов долларов. Согласно открытым базам данных, единственным учредителем и директором «Беркута» был Андрей Нежинский.
– Один списал самолеты, второй сделал так, чтобы уголовное преследование закончилось ничем, а Нежинский вывел деньги и спрятал их на счетах в швейцарском банке. Так рассказывала Ираида Сергеевна Нежинская. Получается, что речь шла ни много ни мало о четырнадцати миллионах. Зеленью. Нехилая сумма, что тогда, что сейчас. Если бенефициаров было действительно трое, то получается по четыре с половиной миллиона баксов на каждого.
– Ну, совершенно не факт, что они делили деньги поровну, – мудро заметила Полянская. – Думаю, что как минимум с простачком Корниловым, который рисковал больше всех, обошлись бы довольно цинично. Вот только, скорее всего, никакого дележа не произошло вовсе.
– Почему вы в этом так уверены?
– Да потому, что в номере моей родной газеты «Курьер» от 14 ноября 2000 года я прочитала небольшую заметку о том, что на квартиру Андрея и Ираиды Нежинских было совершено разбойное нападение. Трое неизвестных в масках ворвались в их квартиру, связали Ираиду Сергеевну и подвергли пыткам Андрея Леонидовича.
– Что-о-о-о???
– Ну, в начале двухтысячных это было обыденностью, – Полянская пожала плечами. – Криминальные разборки с применением физического насилия, пыток и всего подобного продолжались где-то до 2008–2009 года. Я и сама хорошо их помню, на мой журналистский век тоже хватило. У Нежинских квартира стояла на охране, и Ираида Сергеевна, воспользовавшись тем, что преступники были крайне увлечены истязанием ее мужа, смогла нажать на тревожную кнопку. Наряд вневедомственной охраны приехал быстро, вот только преступникам удалось скрыться. Вызванной милиции Нежинская сообщила, что понятия не имеет, что именно у них пытались найти. Самому Нежинскому было плохо, поэтому его отвезли в больницу, так что дать показания он не мог. В доме были обнаружены ценности, в том числе бриллиантовые и изумрудные украшения Ираиды Сергеевны, а также не очень большая, но все-таки сумма денег в валюте. Вот только злоумышленников они не интересовали.
– И на этом основании вы делаете вывод, что Нежинский не поделился со своими подельниками?
– Да. Делаю. Что-то искали. Что-то более дорогое, чем бриллиантовые цацки мадам Нежинской и пара тысяч долларов. И об этом «чем-то» Нежинская наотрез отказывалась говорить. Таких совпадений не бывает, Владимир Николаевич.
– Пожалуй, соглашусь. И кто, по-вашему, были эти налетчики?
Полянская пожала плечами.
– Это могли быть люди, нанятые Корниловым и Ветюковым, чтобы получить свою долю. А могли быть, к примеру, их дети, вполне себе уже взрослые на тот момент. И второй вариант мне кажется более очевидным.
Признаться, Радецкий не понял, что она имеет в виду.
– Почему?
– Да потому, что накануне своей смерти Ираида Сергеевна Нежинская спускалась вниз, в ларек за пирожками к чаю, и вернулась оттуда крайне взволнованная. Так же рассказывала вам ее соседка по палате.
– Она из соседней палаты, – машинально поправил Радецкий.
– Да какая разница? Она кого-то узнала, вот что важно. И с учетом того, что она долго жила в Москве, это был человек из прошлого. Ни один наемник двадцать с лишним лет не ждал бы, чтобы выполнить взятый когда-то заказ. А вот родственники и потомки кинутых когда-то компаньонов, увидев старушку, вполне могли возжелать получить свое.
– А с чего вы взяли, что Нежинский так с ними и не рассчитался? В конце концов, пытки могли резко повысить его мотивацию.
Инна покачала головой.
– Не могли. В ночь после нападения Андрей Леонидович Нежинский скончался от обширного инфаркта. Он был уже немолод, за шестьдесят. Пыток его организм просто не вынес. А вдова после похорон сразу уехала к сестре и в нашем городе появилась лишь сейчас.
– Н-да, выглядит это все очень логично, – признал Радецкий. – Некрасивая история. Хотя, по большому счету, все рассказанное вами, Инна Сергеевна, всего лишь домыслы. Для полиции так уж точно.
– Ничего страшного, – невозмутимо сказала Полянская, – к полиции у меня свои подходы. Я обязательно поделюсь всем, что мне удалось узнать, с нашим с вами общим приятелем, полковником Буниным. Уверяю, что он умеет слушать и слышать и обычно с вниманием относится к информации, которую добыла я. То, что наша с вами версия будет проверена, я убеждена.
«Наша с вами версия»! Радецкий внезапно почувствовал себя польщенным. Проделанная журналисткой работа была огромна. Она действительно умела добывать информацию и не зря считалась лучшим в их области профессионалом. Впрочем, как и он, только в своем деле.
Закончив разговор, Полянская попрощалась и ушла, и Радецкий остался один, физически ощущая, как давят на плечи все события сегодняшнего дня. Чертов понедельник. На часах была уже почти половина восьмого, можно ехать домой, к Фасольке. А все-таки интересно, если Полянская права, то кого именно могла видеть Нежинская, когда спускалась в холл первого этажа за пирожками?
Впрочем, ответ на этот вопрос был очень простым. Да кого угодно. Крупнейшая областная больница, которой руководил Владимир Радецкий, включала в себя двадцать одно клиническое отделение и более шестидесяти вспомогательных служб, консультативную поликлинику, перинатальный центр, травмоцентр, региональный сосудистый центр и центр медицины катастроф.
Разумеется, не все они находились в одном здании, больничный комплекс состоял из нескольких корпусов, и далеко не все из полутора тысяч сотрудников работали в центральном, самом большом корпусе, но тем не менее огромное количество людей перемещались между отделениями, приходили в главное здание, в том числе на административный этаж, а также покупали те же самые пирожки, поскольку больничная столовая и торговые киоски располагались здесь же.
Да и пациентов никто не отменял. Нежинская не говорила своей приятельнице, что увидела именно медработника, поэтому это действительно мог быть кто угодно. Впрочем, это уж точно не его, Радецкого, дело. С этим пусть правоохранительные органы разбираются. Если захотят, конечно. И смогут.
