– Да, у меня обыскали сумку, квартиру, в которую тогда влезли впервые, а до этого еще и офис. Я совершенно точно уверена, что у меня искали что-то конкретное, но понятия не имею, что именно.
– Очевидно, что-то такое, что могло поместиться в сумке, – задумчиво сказал Зимин. – Что вы туда такого ценного запихали?
– Я же говорю, что не знаю. А «пихаю» я туда, как вы изволили выразиться, всегда одно и то же. Могу показать.
– Покажите.
Она притащила темно-красную сумку, с которой только что была в ресторане, и начала выгружать оттуда разноцветные косметички, при виде которых у Зимина глаза полезли на лоб, а Радецкий одобрительно хмыкнул. Он любил системные решения и ценил аккуратность. Дома у этой женщины тоже царил идеальный порядок, как он успел отметить. Как и у него самого. Впрочем, это нетрудно, когда ты живешь один, домой приходишь только спать, да еще есть домработница, которая следит за чистотой. Вспомнив о домработнице, он подумал и о несчастной Фасольке, хозяин которой сегодня изрядно задерживался.
Из-за постоянно находившихся в городе занятий он частенько возвращался домой поздно, бывало, что и в половине десятого, но сейчас часы показывали четверть одиннадцатого, а этот странный тревожный вечер еще и не думал заканчиваться. Вздохнув, Радецкий позвонил своей домработнице и попросил дойти до его дома и выпустить Фасольку во двор минут на пятнадцать. К счастью, Валентина Ивановна еще не спала и просьбу выполнить согласилась. Успокоившись за судьбу собаки, он вернулся в комнату, где шло изучение содержимого сумки. Сильно далеко следователь и Влада, впрочем, не продвинулись.
– Владислава Игоревна, давайте рассуждать логически, – говорил Зимин. – В прошлый четверг вы ходили с черным рюкзаком, который после этого не выносили из квартиры. На следующий день вы были с розовой сумкой, которую неизвестный обыскал, пока вы ужинали в ресторане. Владимир Николаевич, вы присутствовали при этом?
– Нет, – покачал головой Радецкий.
– Я ужинала с журналисткой Инессой Перцевой, – сообщила Влада сдержанно. – Она была свидетелем инцидента.
– Не могу сказать, что меня это сильно радует, – вздохнул следователь. – Инесса Перцева тот еще ишиас на пятую точку. Но сейчас не об этом. Получается, что в вашей сумке злоумышленник не нашел того, что искал, после чего проник в вашу квартиру.
– Да, он это сделал, пока я гуляла с собакой. Я ушла, не поставив квартиру на сигнализацию.
– Почему рюкзак не исчез в тот раз? Зачем за ним пришлось возвращаться снова?
– Если честно, я понятия не имею, когда он пропал, – подумав, сказала Влада. – Я не видела его с четверга. Точнее, с утра пятницы, когда перекладывала все содержимое в розовую сумку.
– И куда вы его дели?
– Либо убрала в шкаф в прихожей, либо оставила на банкетке, либо унесла в гардеробную, где у меня хранятся все сумки. Я не помню. Но точно знаю, что, кроме коридора и гардеробной, в первый раз нигде ничего не искали. Беспорядок был только там.
– И вы не вызвали полицию, – следователь покачал головой. – Вы не производите впечатления легкомысленной особы, Владислава Игоревна. Почему вы не сообщили о том, что случилось?
– Я не знаю. Мне показалось, что это какая-то ерунда. Может, конкуренты ищут какой-нибудь договор или что-то в этом роде. Я отчего-то совсем не испугалась.
– Ладно, идем дальше. Получается, что если целью преступника был рюкзак, то он должен был обнаружить его еще в пятницу и унести с собой. Возможно, что именно так он и сделал. Но тогда возникает вопрос, зачем он вернулся сегодня. Что могло быть в вашей сумке, Владислава Игоревна?
– Не знаю! – воскликнула она, в ее голосе Радецкий расслышал близкие слезы и предпочел вмешаться.
– Михаил Евгеньевич, случившееся может быть связано с тем, что произошло в больнице, – сказал он, отвлекая внимание следователя на себя и давая Владе возможность прийти в себя. – Утром четверга она общалась с моим заместителем Тихомировым, вечером пятницы видела его в ресторане, и, кроме того, в пятницу днем он приезжал в офис компании «Мед-Систем». Хотя он отрицает, что причастен ко всем неприятностям Владиславы Игоревны, тем не менее это может быть неправдой. Кроме того, он знаком с убитой Нежинской и был именно тем человеком, который устроил ее в больницу.
– Господи, вы-то это откуда знаете?
– Имели весьма скромное удовольствие пообщаться с господином Тихомировым сегодня во время ужина.
И Радецкий пересказал следователю все, что им с Владой удалось узнать. Тот схватился за голову и застонал.
– Господи боже ты мой, ну почему вы все время лезете туда, куда вас не просят?
– Потому что могу, – сухо сообщил Радецкий. – Кроме того, должен вам сказать, что мы с Владиславой Игоревной вычислили еще одного подозреваемого.
– Да что вы говорите?
Издевки в голосе Радецкий предпочел не заметить.
– Представьте себе. Это художник Константин Корнилов, который сейчас проходит лечение в отделении неврологии. Скорее всего, он – сын Александра Корнилова, того самого руководителя воинской части в Аксеново, который участвовал в афере с продажей боевых самолетов и был «кинут» Андреем Нежинским двадцать лет назад.
Теперь следователь слушал крайне внимательно.
– Если верить Тихомирову, то Нежинская приехала, чтобы рассчитаться с людьми, которых обманул или обидел ее муж. С учетом временного фактора участников той давней истории вполне может не быть в живых, зато живы их дети, то есть наследники. Мы с Владиславой Игоревной практически уверены в том, что один из них был виновен в нападении на квартиру Нежинских и пытках, которым они были подвергнуты. Вряд ли пожилая дама собиралась платить человеку, виновному в смерти ее мужа. Но он, увидев ее в больнице, вполне мог захотеть снова вернуться к вопросу о пропавших деньгах.
– Боже мой, грехи мои тяжкие. Вы с Владиславой Игоревной. Слушайте, вы оба, вы хоть понимаете, что все это не дурацкая игра в детектив, а реальные преступления, в которых один человек убит, а другой получил по голове тяжелым предметом? Вы что, хотите, чтобы ваши головы были следующими? Или вам кажется, что у меня хобби такое, выезжать по тревоге практически круглосуточно? У меня, между прочим, жена и ребенок семимесячный. А я тут с вами валандаюсь, – следователь почти кричал.
– Не надо на нас орать, – спокойно сказал ему Радецкий. То, что у довольно немолодого и похожего на медведя-шатуна следователя есть маленький ребенок, почему-то казалось милым и делало образ Зимина более человечным. – Михаил Евгеньевич, некоторые вещи происходят только потому, что происходят. Мы не ведем никакого расследования, просто натыкаемся на некоторые факты, и что поделать, если вас до последнего времени они не интересовали. Зато мы преподносим их вам, как говорил Остап Бендер, на блюдечке с голубой каемочкой. Получите, распишитесь!
– Как же я от вас устал, Владимир Николаевич, – вздохнул Зимин, перейдя на два тона ниже. – Если бы я у вас так крутился под ногами в операционной, вы бы от меня мокрого места не оставили. А это моя операция, моя, понимаете? За желание помочь, конечно, спасибо, но убедительная просьба, не путайтесь у меня под ногами, а?
