Паб с претензионным названием «Золотой клевер» относился к числу мест, куда не стыдно как пригласить девушку на свидание, так и собраться чисто мужской компанией. Хотя и ничем выдающимся паб не отличался. Ни в меню, ни в подаче, ни в оформлении залов не было изюминки. Большинство клиентов «Клевера» это не смущало. Хочешь эстетики – сходи в музей, а пивная предназначена для иных целей. Но на неискушенный взгляд Людмилы «Клевер» выглядел оригинально и мило.
– Спасибо, что пригласил, – посчитала она своим долгом прежде всего поблагодарить физика. – Я давно никуда не выбиралась.
– Чего так? – прихлебывая из высокого стакана светлое пиво, забросил пробный камешек Валентин. – Не находилось подходящей компании?
– Да нет, просто… как-то не сложилось, – смутилась Люда. Не говорить же, что последний раз они зависали в подобном заведении с девчонками еще на пятом курсе института, то есть почти шесть лет. Для тридцатилетней женщины такой срок – почти вечность. – А одной как-то, сам понимаешь…
– Ну да, – кивнул Валентин. – Я сам тут всего второй раз.
Удивительно. В школе их с Людой общение проходило совершенно иначе, но стоило коллегам остаться вдвоем, как между ними словно выросла стена. Будь Часовчук болтливее, было бы проще, но та не торопилась продолжать разговор, сосредоточив свое внимание на фисташках. Уже очищенные от скорлупы орешки Люда складывала на край стола, и вскоре их выросла целая горка, а в общей сложности было произнесено не более пяти десятков слов.
– Как там твои малыши? – ухватился за беспроигрышную тему физик. Он сам был классным руководителем у десятого класса, и потому называл шестиклашек Людмилы не иначе как «малыши» или «мелкота». – Какие мероприятия на Новый год запланировали?
– Как обычно, – пожала плечами женщина. Теперь она выстраивала орешки, словно солдат в несколько линий. – Сладкий стол, дискотека. Дети предлагали сходить куда-нибудь в кафе, поесть пиццы, но родительский комитет против. Да и, честно говоря, я не представляю, как можно разместить двадцать шесть человек в «Городе солнца». Залы там маленькие, это надо тогда заранее бронировать целое помещение. А тащить их в «Рыбешку» – нет, увольте. Они сразу разбегутся по всему торговому центру, где потом их выискивать? А что твои?
– Мои? – Пример оказался заразительным. Валентин подцепил из блюдца несколько орешков и принялся набирать свое войско. – Сказали, что ничего отмечать не будут. Типа, они уже взрослые для утренников. Ага, а сами недавно устроили забаву – в «ручеек» всем классом играли. Хуже детсадовцев. Знаешь, Люд, я за них боюсь. Вот честное слово. Они ведь не понимают, какие на самом деле еще не зрелые. Думают, раз паспорт получили, школу окончили, то многое о жизни знают и могут сами принимать решения. Я на их фоне дураком кажусь – до сих пор к матери с отцом советоваться прихожу.
– Что же ты предлагаешь? До сорока лет паспорта не давать? – пошутила Люда.
– А что, может и так, – совершенно серьезно ответил Валентин. – До сорока не до сорока, а пока человек не сдаст экзамен на знание, скажем уголовного кодекса или хотя бы Конституции, пока не получит профессионального образования, полноправным гражданином его не считать. Это ведь легко – состряпать книжечку с печатями и подписями. Но ведь паспорт – не проездной билет в трамвае. Вот тот же аттестат об образовании, он ведь не выдается всем без разбора, так? Ты должен десять лет отучиться и не просто отучиться, а хотя бы на оценку «удовлетворительно» по всем предметам. Должен выдержать целый ряд испытаний и экзаменов. При этом половина того, что преподается в школе, тебе потом не понадобиться. Треть так точно. А чтобы стать полноправным гражданином не надо ничего. Просто подать несколько бумажек в соответствующую контору. Но если ты забудешь валентность углерода или перепутаешь годы правления какого-нибудь короля Франции, тебя, максимум, засмеют. А нарушив закон, о котором ты и не знал, можно и в тюрьму загреметь. Но почему-то историю зубрят с пятого класса, а простейший этикет в школе не преподают. Правила дорожного движения учат только водители, хотя участниками движения считают и пешеходов, и велосипедистов, и даже пассажиров общественного транспорта. Мы учим арифметику, но не знаем, что делать, если нас в магазине обсчитали. Такое ощущение, что сама профессия учителя обесценилась. Мы как робототехники: есть программа, которую надо впихнуть в машину, потом оценить, хорошо эта программа выполняется или нет. Если плохо – поставить двойку, если хорошо – пятерку. Все. А потом эти механизированные дети выходят из школы и не понимают, что дальше? Как жить в этом мире?
– У них есть родители, – возразила Люда.
– Которые тоже ничего не знают, – парировал Валентин. – Мой отец десять лет назад вышел на пенсию. Моя мать всю жизнь работала на одном предприятии, и разбирается только в производстве сыра и масла. Да, у них есть так называемый жизненный опыт, то есть совокупность набитых за жизнь шишек. Но опыт тот приобретался во времена, когда на прилавках было всего три вида колбасы, а послать письмо в другой город было проще, чем позвонить туда. Нет… это все не то.
– И что? Понятия добра и зла за эти годы также изменились? – Наконец, закинула себе в рот Люда несколько фисташек. – Или Земля стала крутиться в другую сторону?
– Иногда мне кажется, она не просто в другую сторону крутится… она вовсе с оси сошла, – понуро пробормотал Валентин.
Какой-то невеселый у них выходил разговор. Неплохо поменять тему, но ничего умнее приближающегося нового года на ум не приходило. Если бы они с Людой были близки, Валентин имел бы право расспросить ее о чем-нибудь более интимном. А о кино, книгах и музыке – трех китах, на которых держатся все светские беседы – коллеги и так болтали постоянно.
Блуждающий по залу взгляд женщины вдруг остановился. Неочищенный орешек выпал из пальцев. Валентин оглянулся, ожидая увидеть все, что угодно, начиная от вооруженного автоматом бандита, заканчивая мэром города в сопровождении пары полуобнаженных красоток. Даже приготовился, если что, хватать Люду и бежать с ней к ближайшей двери, но никакой угрозы не обнаружил.
В паб вошли двое: высокий светловолосый юноша и с ним дама лет тридцати пяти. Самые обычные посетители. Ни зеленой кожи, ни дополнительной пары рук, ни нимба над головами. Только вот Людмила по-прежнему не отводила от вошедших глаза, которые сначала недоверчиво сощурились, а теперь становились все шире.
– Это же Рябин из одиннадцатого «В», нет? – с легким замешательством опознал Валентин посетителей. – Кто это с ним?
– Не знаю, – честно призналась Люда. – Но на подругу матери она не больно тянет.
– О чем ты? – продолжая следить за парой, спросил физик.
Рябин со спутницей сразу направились к одному из столиков, будто завсегдатаи «Золотого клевера». Парень выглядел немного напряженным, но стоило даме взять его за руку, как тот немедленно разулыбался. Женщина была лет на двадцать старше своего кавалера, который на ее фоне выглядел совсем ребенком. Их смешки, перемигивания и фривольные прикосновения невольно привлекли внимание многих в зале. На парочку с неодобрением оборачивались соседи, а подозванный официант едва успел сменить презрительное выражение лица на дежурную улыбку. Но, кажется, и косые взгляды, и перешептывания работников паба мало заботили Рябина и пришедшую с ним женщину. Они были полностью увлечены друг другом, либо специально игнорируя «теплую» атмосферу питейного заведения, либо, действительно, не замечая витавшего в воздухе неодобрения.
