– …то всегда произойдет, то всегда сбывается.
– Да, но обычно это ни фига не работает. И все же, вчера я сидел в ресторане и надеялся, что хоть раз эта присказка окажется верной. С одной стороны меня прижимала жирная дочка строительного инспектора, на другом стуле вертелся шестилетний пацан, уж не знаю, чей сынок, а я искренне желал только одного: встретить следующий новый год с тобой. Как ты думаешь, мое желание исполнится?
Тоня хотела пожать плечами, но перехватив взгляд карих глаз, такой серьезный и, в то же время, просящий, не смогла этого сделать. Вместо этого она обняла мальчишку и уверенно произнесла:
– Несомненно, ангел. Несомненно.
Ее учили никогда не врать даже в мелочах. И множеству других бесполезных вещей. Потому, когда аргументов в споре не осталось, Людмила воспользовалась самым гнусным из всех известных ей приемов: она сблефовала.
Из речи Часовчук выходило, что она едва ли не благословляет Тоню. Конечно, Люда не из тех, кто осуждает разницу в возрасте между влюбленными, будь то пара или пара десятков лет, – не важно. И это было почти правдой. Отнюдь не возраст Шаталовой так задел учительницу, а ее бессовестность. То, с каким торжеством, даже гордостью, взирала та на них с Валентином тогда в пабе. Полюбуйтесь, почтеннейшая публика, какой у меня есть красавец-мальчишка. Будто декоративной собачкой хвасталась. Перед Людмилой до сих пор стояла увиденная сцена на школьной парковке. Рука Шаталовой, оглаживающая щеку Дани и его полная преданности улыбка – осталось только хвостиком помахать. Это было невыносимо: смотреть на него, такого влюбленного, такого вдохновленного и… обманутого.
На сайте строительной фирмы была лишь небольшая фотография и подпись. Жена директора «Директа» оказалась личностью не очень-то популярной. Даже прочесав весь интернет, Люда набрала о ней всего ничего информации. Что называется, три строчки крупными буквами. Но это не остановило Люду. В голове ее словно два оголенных проводка все время соприкасались, высекая то и дело искру. «Шаталова, Шаталова, Шаталова…», – звучало в ней колокольным набатом, призрачным шумом набегающих волн.
Когда-то Людмила была знакома с одним газетчиком, утверждающим, что для хорошего журналиста достаточно одного слова, за которое можно зацепиться, как за кончик ниточки и вытянуть в итоге целый клубок сплетен. И Часовчук решила воспользоваться советом. Таким вот «волшебным» словом стало для нее название населенного пункта. Деревня, а точнее, село Соловешки не оставило никаких пятен на полотне истории. Тут не рождались ни великие ученые, ни прославленные военачальники, а потому о нем, как и Шаталовой, сведений было – кот наплакал. По правде, Люда едва смогла найти его на карте. Потом проводки состыковались еще раз, и в голове учительницы что-то щелкнуло. Точно! Один из ее учеников как-то упомянал, что у него бабушка там живет. Тут же откуда-то из горы проверенных и давно забытых детских сочинений всплыли строчки: «Мне очень нравится проводить лето в этом месте. Тут есть много чем заняться. Можно купаться в речке, гулять в лесу или пойти в библиотеку».
– Юрочка, – набрав номер того самого мальчика, попросила Люда, – скажи пожалуйста, у твоей бабушки ведь дом в Соловешках, так?
– А зачем вам, Людмила Алексеевна? – как все современные дети, шестиклассник Юра Нориков был ребенком подозрительным и просто так никаких сведений не раскрывал. Тем более, когда классный руководитель звонит на каникулах – это и вовсе наводит на неприятные мысли и вызывает желание притвориться глухонемым. – Ну да, типа того.
– Отлично, – выдохнула с облегчением Часовчук. – Ты можешь поподробнее рассказать об этом селе? Одна моя подруга собирается там дом купить, но пока не уверенна. Слишком уж далеко от города, да и соседи какие-то подозрительные.
Впервые вранье далось Люде так легко. Последние предложения она произносила на одном дыхании, да с таким неподдельным сомнением, что сама поверила и в несуществующую подругу и в дурных односельчан Шаталовой. На том конце телефона повисло молчание. То ли Юра собирался с мыслями, пытаясь собрать для любимого преподавателя все самые любопытные сведения о Соловешках, то ли раздумывал, не передать ли трубку взрослым, тем самым сняв с себя всю ответственность. В итоге выбрал золотую середину:
– Да не… я бы купил. Не знаю… там много мест красивых есть. У меня другая бабушка в Тишинках живет, вот там – мрак. Ни отопления нормального, ни водопровода. Приходится за водой ходить на колонку, а зимой она русскую печку топит. Настоящую. – В голосе шестиклассника проскользнуло неподдельное восхищение. Такие условия для него, наверняка, казались чуть ли не каменным веком. Настоящий экстрим, куда там скалолазание или рафтинг! – Вы это… я, лучше маму позову, она вам больше расскажет.
Алла Норикова, в девичестве Кононова, уехала из Соловешек, когда ей едва исполнилось семнадцать. Причина отъезда была более чем прозаична: в глубинке не было ни одного высшего учебного заведения, а Алла с детства хотела стать дипломированным специалистом. Уж больно нравилось ей это словосочетание – «дипломированный специалист», чтобы то не означало на самом деле. Диплом Кононова получила, да не один, а целых два. Сначала закончив экономический факультет, потом, поняв, что как таковые экономисты никому не нужны, еще и педагогический по направлению психолог-логопед. Между получением первого и второго диплома она вышла замуж, а к окончанию педагогического института успела родить девочку. Еще через три года родился Юра, а сейчас Алла сидела в декрете в ожидании уже третьего ребенка. Сидела почти четыре месяца, безвылазно и без каких-либо перспектив в ближайшее время сбежать от своих детишек и мужа, а потому на просьбу Людмилы рассказать о Соловешках откликнулась с небывалым энтузиазмом. Правда, уже через несколько минут разговор свернул куда-то в сторону, и Алла начала болтать больше про себя, чем про родное село. Люда захотела распрощаться и повесить трубку, ибо слушать чужие излияния не входило в ее планы, но тут собеседница выдала:
– Знаете, ведь кому-то в этой жизни везет просто так. Ты прилагаешь столько усилий, учишься днями и ночами напролет, а какая-то девица, которая в школе едва-едва на четверки успевала, вдруг становиться женой богача.
– Это вы о ком? – осторожно спросила Часовчук.
– Да так, училась со мной, точнее не со мной, с моим братом одна такая. Девять классов закончила, потом какие-то месячные курсы прослушала, и вуаля – она в дамках. Тоня… да, точно. Местные выпивохи ее звали Тоня-красотка. Я у нее на свадьбе гуляла. Не когда она за богача выходила, а первый раз. Вот потому-то дети сейчас такие ленивые. Зачем трудиться-то, если можно вот так, с полпинка разбогатеть? Нынче ум не в почете, нынче в почете предпринимательские способности. А что это по сути? Умение обмануть ближнего, вот и все.
Алла снова пустилась в рассуждения о трудностях воспитания подрастающего поколения, так что Люде осталось лишь терпеливо поддакивать. В том, что Тоня-красотка и есть Антонина Шаталова, она даже не сомневалась. И хоть данных было по-прежнему недостаточно для полноценного досье, но подробно расспрашивать мать Юры об однокласснице брата преподаватель не решилась. Как можно поспешнее распрощавшись со словоохотливым психологом, Люда повесила трубку.
