– Вот как оно, – не зная, что сказать, выдал в ответ Рябин. – У детей? Значит, вы и Арину учите? Я очень горжусь своей дочерью, она у меня молодец.
Люда слабо улыбнулась. Ее первоначальный решительный настрой, похоже, куда-то пропал. В забытьи, она рассеянно перебила пальцами по спинке стоящего рядом стула. Виталий Евгеньевич пригляделся к ее пальцам. Одно-единственное тонкое колечко на среднем пальце, кожа бледная, кое-где потрескавшаяся и покрасневшая. Видимо – от холода. Но маникюр хороший, приятного розоватого оттенка лак выглядит свежим, а ногти острижены не слишком коротко, но и не походят на кошкины когти. От женщины пахло принесенным с улицы снегом, немного потом и до одури сладкими духами.
Кажется, подобные в прошлый раз просила купить дочь. В духах Рябин не разбирался, но пузырек в виде розового яблока приметил. Духи он так и не купил, отделался купленной в последний момент коробкой конфет. Теперь Арина дулась на всех и на каждого, выражая недовольство в молчании и метании саркастических взглядов при всяком, даже пустяковом, родительском промахе. Виталий Евгеньевич поклялся себе купить дочери духи на восьмое марта, даже в свой органайзер внес соответствующую запись: «Купить дурацкую вонючку, обязательно!!!» Арина, хоть и злилась всегда показательно, но была весьма великодушна, если получала желаемое.
– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – нарушив немного затянувшуюся паузу в их разговоре, спросил Рябин-отец у учительницы. – Да не стойте, садитесь. Чай будете или кофе? Я лично чай предпочитаю.
– Тогда и мне заварите, – снова принялась «бегать» глазами по помещению Людмила Алексеевна. – Будьте добры.
Снова наступила тишина. Только булькала вода в чайнике, да откуда-то издалека раздавался грохот какого-то оборудования. Рябин ополоснул стеклянный чайничек, засыпал три ложки заварки и полез в ящик за чем-нибудь перекусить. Есть ему совершенно не хотелось, горло перехватывало от жажды, так что он несколько раз сглотнул слюну, прежде чем продолжить:
– Конечно, я и сына люблю. Он у меня замечательный. В общем, у меня хорошие дети… Да… И все же, о чем вы хотели поговорить? Неужели Даня с кем-то опять подрался? Вы уж поймите, он…
– Снова? – переспросила Людмила Алексеевна.
– Да, в старой школе у него был конфликт с одним мальчиков. Тот задирал Даню. Знаете, дети бывают очень жестоки. Короче говоря, сын не выдержал, ну и… неприятная история вышла. Тому пареньку руку вывихнули, не Даня, нет. Там куча мала была, как рассказывали. Пришлось перевести сына в другую школу. Но если этот паршивец опять за свое принялся, я ему… да… Лоб здоровый, восемнадцать стукнуло, должен уже понимать.
– Нет-нет, – тут же яростно заверила гостья. – Никаких драк. Во всем, что касается дисциплины, Даня – образцовый ученик.
– Значит, учеба… – вздохнул Рябин-старший.
– Дело не в этом. Я хотела сказать: ваш сын очень умный мальчик, очень старательный. Мне тут жаловаться не на что. Все сдает вовремя, с грамотностью у него все в порядке. Честно говоря, если бы все выпускники были такими, как Даниил, у учителей не было бы никаких забот. Я более чем уверенна, что ЕГЭ он сдаст без каких-либо проблем, – принялась нахваливать его сына учительница.
Все это вовсе не походило на попытку успокоить нервного родителя. В каждом слове женщины чувствовалась искренность. Виталий Евгеньевич мог даже поклясться, что не только она. Но и… восхищение? Сам он особенно ничем выдающимся блистать не мог. В школе у Рябина-отца отметки были неплохими, но даже на серебряную медаль он не вытянул. Со спортом Виталик тоже не дружил. Как все мальчишки, ясное дело, гонял летом мяч, а зимой – шайбу. На лыжах изредка ходил, плавать любил. Но так, чтобы в секции серьезно заниматься или, тем более, как Аринка, большую часть времени проводить на тренировках да по соревнованиям разъезжать – нет.
Тому мешала вовсе не природная лень. Скорее, Виталий не ставил перед собой конкретной задачи. И лишь на четвертом десятке задумался: а чем, собственно, он хочет заниматься? Без всякого «надо же какую-то работу иметь», а четкое «к тому-то и тому-то душа лежит». На то, чтобы уволиться и начать свое дело ушло несколько лет. И причиной тому было не стяжательство, не стремление к какой-то независимости. Виталий Евгеньевич до сих пор не считал себя богатеем, да и сложно это – быть независимым, когда со всех сторон осаждают разного уровня чиновники, бесконечные комиссии, законодательные рамки да и самые обычные вымогатели.
Но молодой предприниматель наперекор всем шел вперед, развивал свое дело, потому что чувствовал в том потребность и даже, можно сказать, предназначение. В отличие от отца, Даня с Ариной с молодых ногтей выгрызали себе личное пространство, свою нишу в этом безобразном обществе. В нем упорство считают пороком, а любого, кто чего-либо добился – выскочкой, у которого обязательно должна быть «волосатая лапа» или «дядюшка на высоком посту».
– Тогда в чем дело? – разливая чай по чашкам, напрямую спросил Рябин. – Если Даня такой замечательный, то о чем вы пришли поговорить? Вид у вас, надо признать, пугающий… Может, мне стоит налить себе чего-нибудь покрепче или вовсе заранее успокоительного накапать? – попытался он пошутить, но Людмила Алексеевна то ли шутки не поняла, то ли проблема, и правда, была нешуточной.
Женщина притянула к себе чашку, зябко повела плечами и оставила вопрос Виталия без ответа. Потом подняла на него влажные глаза и тихо произнесла:
– Первый раз я увидела ее в конце сентября. Оранжево-красная «Хонда», уж не знаю, какой точно марки, я в них не разбираюсь. Красивая… в смысле она, не автомобиль. Хотя и машина тоже ничего. Блестящая, явно новая. Сначала я просто не поняла, что происходит. А потом… знаете, у женщин есть что-то вроде предчувствия. Некая способность угадывать взаимоотношения между людьми. Их чувства друг к другу. Мужчины, как мне кажется, более слепы в этом плане. А мы… нам достаточно одного взгляда, чтобы понять, что вот эта парочка – вовсе не друзья, а влюбленные.
– Да объясните толком, о чем вы? Какая еще машина? – Снова ощутил небывалую жажду, хоть и сделал уже несколько глотков чая, Виталий Евгеньевич. Этот бессвязный лепет приводил Рябина в ярость и отчаяние, хотя общую мысль он уловил: его сын с кем-то связался.
От вскрика хозяина гостья вздрогнула, потом нервно отхлебнула из своей чашки, ошпарилась и принялась часто-часто дышать сквозь зубы. Только чуть упокоившись, она продолжила свой сбивчивый рассказ.
– Мне не хотелось подглядывать, но я почему-то не смогла себя заставить отойти от окна. Потом я спросила Даниила, что за дама встречала его из школы. Он ответил, что это была подруга его мамы. Потом – что клиентка «Рогалика». Только спустя несколько месяцев я случайно столкнулась с Даней и этой женщиной в пабе. Они весело болтали, постоянно дотрагивались друг до друга. Если бы вокруг не было других посетителей, то, думаю, и целоваться начали. Я все это говорю не для того, чтобы как-то оскорбить вашего сына. Влюбленный парень, едва начинающий жить, что он может знать о таких прожженных стервах, как эта Шаталова? – Словно саму себя спросила учительница.
