Первая половина сентября обычно не баловала нас подарками. Но в этом году природа расщедрилась: с приходом осени небо расчистилось, а температура лишь росла день ото дня. Дети приходили на занятия перевозбужденные или, наоборот, разморенные неестественной жарой. Я вначале лезла из кожи вон, лишь бы их заинтересовать. Но однажды, возвращаясь домой, спросила себя: «А тебе-то самой в их возрасте были интересны какие-то мертвые писатели? Вот то-то и оно!» И бросила эту затею. Кто хочет – будет слушать даже самую занудную лекцию, а некоторым хоть клоунов пригласи, они так и останутся безучастны к горькой участи несчастной Му-Му.
Погода стояла идеальная для прогулок. Мысли вновь вернулись к последней реплике мужа. В кино мы не были почти полгода. И дело было не в занятости или пренебрежению кинематографом как таковым. Я любила кинотеатры. Любила огромный экран, загадочную темноту вокруг, запах попкорна, мгновения, когда реальный мир пропадает, словно и вовсе перестает существовать. Ты не слышишь ни хлюпанья колы на дне огромных стаканов, ни шуршания, ни голосов других зрителей. А потом наступает момент, когда пропадаешь и ты сам. Остаются только вымышленные герои, их боли и радости. Муж предпочитал смотреть кино дома, расположившись на кровати с ноутбуком или в кресле перед телевизором. Но и то, и другое происходило все реже. Киноискусство медленно и верно превращалось в дорогостоящую подделку под оное. Так что дело, повторюсь, было не чрезмерной занятости. Просто смотреть было нечего.
Я знала, что не буду уточнять, на какой фильм мы пойдем. Когда муж вернется из магазина, накину поверх футболки кофту, суну ноги в кеды и отправлюсь вслед за ним. А потом мы усядемся на самые удобные места в центре зала и на полтора-два часа перестанем существовать. Мое безмерное доверие ему базировалось на прочном фундаменте, и еще никогда меня не подводило.
Где-то пару раз в месяц меня посещала одна и та же мысль: «Каким образом меня угораздило встретить такого человека? Чем я отличилась в прошлой жизни, и чем буду расплачиваться в следующей за такую возможность быть с ним рядом?». Ответа пока не находилось. Нет, Слава вовсе не был идеальным. И я ясно и отчетливо, словно через увеличительное стекло, видела все его недостатки. Но его недостатки не притесняли мои собственные достоинства, а его лучшие черты отлично компенсировали отсутствие таковых у меня. Мы с ним сошлись как две детали одного паззла, как бы клишировано это не звучало. Не уверена, правда, что муж думал так же. Иногда в глазах Славы читалась откровенная снисходительность к такому ничтожеству, как его жена. Иногда слова наполнялись ядовитым сарказмом. Но большую часть нашего совместного существования он оставался самым терпеливым и любящим существом, каким только может быть мужчина. Не тот выдуманный герой из сопливых романов, а нормальный самец homo sapiens из плоти и крови. То есть существом со своими бзиками, загонами и эгоизмом.
И все же кое-что в Славе выходило из стандартной схемы «муж обыкновенный, выращенный в домашних условиях». Во-первых, его имя.
Наше первое знакомство состоялось еще на первом курсе института. То есть это я училась на первом, а он уже перешел на второй. Все что касалось моей специальности – преподаватель русского и литературы – давалось довольно легко. Успеваемость портили предметы, необходимые для общего образования, каковым являлась математика. Кроме того, что с точными науками у меня всегда были проблемы (это стало важным аргументом в пользу гуманитарного факультета), так еще препод попался на редкость придирчивый и щепетильный.
Он загружал нас десятками задач на дом, заставлял расписывать каждую цифру, каждое действие, чертить графики только на миллиметровке и почему-то особенно любил вызывать к доске тех, кто ничего не соображал в рядах, дифференциалах и прочей подобной им дребедени.
Каждый раз, приходя на его занятия, я старалась забиться в самый дальний угол, моля всех богов, чтобы хоть сегодня остаться незамеченной. Меня буквально трясло, начинались жар и тошнота при одном лишь появлении в кабинете Ильи Петровича.
Обложившись всеми имеющимися дома и парочкой взятой из библиотеки справочниками, я совершала над собой пытку. Математика стояла в расписании три раза в неделю – лекция и две практики, так что ломать мозги приходилось каждый вечер. Но все было напрасно. Теория была понятна, но когда дело доходило до конкретных функций или уравнений, кроме слез от меня ничего нельзя было добиться. Когда стало ясно – еще одна двойка за домашнюю работу и стипендии мне не видать, в мою жизнь вошел Слава.
Дело было так. Однажды перед парой математики наша небольшая группа собралась, чтобы в очередной раз тщательно промыть все косточки Ильи Петровича. Ну, и заодно, в спешном порядке кое-что друг у друга содрать. Пока остальные обменивались результатами вычислений особенно заковыристых примеров, один из наших товарищей расслабленно ковырялся в телефоне.
– Эй, Герыч, а тебе проверить ничего не нужно? – поинтересовался у него другой наш друг по несчастью.
– А я нашел одного чувака, он мне все сделал.
– Какого чувака? – заинтересовались однокурсники.
– Да, знакомый моего знакомого. Короче, – отложив сотовый, горячо зашептал Герман, – парень на физмате учиться.
– У нас, в педе? – уточнила я. Как грязное пятно на краю скатерти, на задворках сознания появилась полуоформленная идея.
– Да в каком педе?! В технологическом.
– А! О! – восхищенно выдохнули товарищи.
Дальнейшим расспросам помешал звонок. Лишь спустя полтора часа страха и унижения я смогла выловить в темном коридоре Германа и хорошенько его допросить. Будущий коллега был не слишком словоохотлив, но выбить из него номер телефона математического гения удалось.
Гений явился на следующий день в перерыве между третьей и четвертой парами. Гений был небрит, всклокочен и от него за версту несло табаком. Длинные волосы были кое-как стянуты резинкой, на джинсах красовались дырки (до сих пор боюсь спрашивать, не естественного ли происхождения?), а рубашка была застегнула не на ту пуговицу. Видимо, я вырвала его прямо из объятия сна. При моем появлении на первом этаже гений закашлялся в рукав, а потом хрипло спросил:
– Вы мне звонили полчаса назад?
– Эм… – я слегка растерялась.
Вообще-то его: «Ага, сейчас буду, ждите», – было расценено мной как шутка. Ни куда, ни зачем ехать, парень не спросил. И вообще, наш разговор больше походил на шифровку двух агентов.
– Здравствуйте. – Вежливое мое.
– Угу.
– Ваш телефон дал мне Герман Михайлов.
– Хм… – Весьма многозначительное парня.
– Он говорил, вы помогли ему с задачами по математике.
– Понял, через полчаса буду, – бросил парень и отключился.
Я пробовала еще пару раз набрать его номер, но меня ожидали лишь одинокие гудки и бесконечное: «Абонент отключен…». И вот теперь он стоял прямо передо мной – высоченный детина с помятым лицом и красными от недосыпа («Надеюсь, что именно от него», – подумала я про себя) глазами.
