– Привет, – здоровается высокий мужчина. Всего на миг, на короткую вспышку ей кажется, что перед ней – Доброслав. Нет, не он. И не надо. Мертвые должны упокоиться, а не преследовать живых.
– Привет, – улыбается она. – Давно ждешь?
– Минут десять, не больше. Это тебе, – в ответ протягивает он небольшой букетик цветов. Лера сразу предупредила, что ненавидит претенциозные веники, которые любят дарить родители ее учеников на первое сентября.
– Красивые, – женщина не лукавит. – Спасибо… Слава
Это карма… нет, просто судьба.
Они столкнулись в маршрутном такси чуть больше двух месяцев назад. Лера ехала от дяди Алика, с которым после смерти мужа сблизилась еще больше. Не зная, куда ей направить всю свою нерастраченную нежность и заботу, она направила их на этого одинокого пенсионера, страдающего диабетом. Разговоры с ним ни сколько утешали молодую учительницу, сколько давали пищи для размышления.
– А, ну стоять! – на середине пути раздался грозный рык одного из пассажиров. – Давай-ка, выворачивай карманы!
– Да что я такого сделал?! – тут же попытался затесаться среди других едущих щуплый подросток лет шестнадцати. На него наступал суровый детина в кожаной куртке.
– Разве так можно, молодой человек?! – на защиту подростка встала какая-то дородная бабенка. Причем не только фигурально, а загородив того грудью и всем остальным телом.
– Не мешайте, гражданка, – попытался отодвинуть ее детина, одновременно вынимая из брюк удостоверение. – Я – полицейский, а это – щипач, который только что стащил кошелек.
– Ничего я не тащил, дяденька, – глумливо растягивая слова, ответил подросток. Маршрутка приближалась к остановке, до двери было всего шага полтора. Но выскочить вместе с добычей не дали.
– Девушка, – неожиданно обратился полицейский к Валерии, – проверьте, у вас ничего не украли?
Та непонимающе перевела глаза с детины на стремительно бледнеющего малолетку и бросилась перебирать вещи в сумке. Точно! Кошелька не было. Он понял все по выражению ее лица, сделал рывок вперед и в следующий миг скрутил воришку. Теперь все пассажиры отхлынули подальше от места преступления, давая полицейскому свободу маневра.
– Прошу, – протянул тот Валерии ее собственность. – А ты, – пригрозил он подростку, пойдешь со мной.
– Отпустить меня, я больше не буду! – заканючил воришка.
– Отпустите его, – попросила Лера.
– Вы слишком добры, девушка, – помрачнел полицейский.
– Валерия, – поправила.
Маршрутка остановилась, двери открылись. Мужчина досадливо крякнул, но хватку ослабил. Мальчишка только того и ждал, тут же выскочив из транспорта.
– Слава, – проводив щипача недовольным взглядом, в свою очередь назвался полицейский.
– Сокращенно от…? – с замиранием сердца уточнила женщина.
– Изяслава. А что? – в ответ задал вопрос тот.
– Ничего, – покачала она головой. – Просто…
Потом она научилась, постепенно, но научилась произносить его имя без внутреннего трепета, без горечи. Это было имя лейтенанта полиции, а не гениального математика, когда-то помогшего ей с институтским заданием. У Изяслава не было таких длинных ресниц, таких спокойных серо-голубых глаз. Его лицо было приятным, даже симпатичным, но не совершенным… Он не болел так часто, не ругался с Валерией, называя жадиной. И она не любила этого Славу так, как того. И знала, не полюбит.
Внутри нее зарождалось другое чувство, похожее больше на привязанность, но не менее крепкое, чем то безумие, которым она заразилась двенадцать лет назад. Часть ее души атрофировалась, а то, что осталось теперь тянулось к этому темноволосому мужчине, носившему пагоны и наводящему страх на всех окрестных хулиганов.
– Ты хотела мне что-то показать, – напоминает Изяслав.
– Ты знаешь легенду о разрушенной церкви?
– Да, что-то такое слышал. Дух безумного художника и все такое прочее.
Валерия молча расстегивает пальто, вынимает одну руку и закатывает рукав. На едва тронутой загаром коже четко видны черные линии.
– Что это? – недоуменно спрашивает полицейский.
– То, что не дало сойти мне с ума. А теперь послушай другую легенду. Легенду о том, кто когда-то поклялся изменить свою жизнь. О том, кто в одиночку отодвигает конец света. О том, кто знает обратную сторону.
3/7
Пока мы кружили по улицам и дворикам, я даже успела задремать, а очнулась лишь когда машина въехала через массивные железные ворота во двор двухэтажного дома. Удивительно, но впервые на моей памяти я смогла настолько расслабиться, сидя на пассажирском сидении. То ли дело было в недавнем приступе, не оставившим никаких сил, то ли причина заключалась в сидевшем рядышком художнике. Сначала он пытался отлечь меня разговорами о каких-то пустяках, но видя, что ему не очень охотно отвечают, отстал. С каждой минутой становилось все светлее, солнце окончательно высунуло свою веснушчатую голову из-под укрытия крыш и решило жарить на полную катушку. Я сосредоточила свое внимание на бегущей впереди полосе дороги, не заметив, когда глаза сами собой закрылись.
Роман тронул меня за плечо и окликнул по имени. Кажется, даже не один раз.
– Приехали? – Мужчина кивнул и помог мне вылезти. – Это ваш дом?
– Неплохо, да?
– Недурно, – признала я.
И тут только поняла, какую непростительную ошибку совершила. Мне было известно, что у Романа есть сестра, но о других родственниках он никогда не заикался. Надо было хоть для приличия поискать подобные сведения в интернете, но даже этого я сделать не удосужилась. А что, если за порогом меня ждут красавица-жена и двое прелестных малюток? Или родители Романа, которые слыхом не слыхивали ни о какой Виктории Милетовой?
– вы… живете один?
– Нет, – так легко и просто произнес художник, заставив меня остановиться в нескольких шагах от входной двери, словно для него привычным делом было притаскивать разных девиц к семейному завтраку. Я уже хотела высказать ему все, что я думаю по этому поводу, естественно в самых вежливых фразах, когда Роман повернулся ко мне и добавил: – Со мной живет Шрапнель.
– Кто?
– Мой кот, – нисколько не смутившись, мужчина распахнул дверь и пригласил: – Заходите. Обувь можете оставить здесь, на полочке были тапочки. Правда, они мужские, но других у меня нет. Точнее есть, но Лиса за своих зайцев порвет, не задумываясь.
– Лиса – это…? – входя вслед за хозяином, уточнила я.
– Моя старшая невыносимая сестрица. Жуткая собственница. Что хуже всего, приезжать ко мне она не любит, но трогать ее вещи запрещает. Всегда говорит: «А вдруг я все-таки решу у тебя погостить, что тогда? У тебя ведь даже запасной зубной щетки нет!» Иногда мне кажется, у моей сестры некая болезнь… не знаю, особая разновидность мании. Она просто обожает метить чужую территорию, захватывать и держать ее под контролем, – пространно объяснил Роман.
