Казалось бы, я уже успел смириться с её выбором. Да что там было выбирать? Какой-то заштатный городской неудачник и могущественный маг-отшельник. Даже сравнивать нельзя. А всё равно каждый раз, когда вижу их вместе, горечь подкатывает к горлу. И ведь понимаю, что так лучше, теперь мне не грозит оказаться в зависимости от капризов обладательницы фиалковых глазок, вновь с отвращением ощущать свою беспомощность перед сиреневым мороком и ненавидеть себя за это. Можно теперь с лёгкостью сохранять невозмутимость и здравомыслие. Для начинающего философа это самое подходящее состояние духа.
Да, я понимаю, что у меня нет шансов, а если б даже были, не встану я на пути у Макара. Кстати, почему? Это же ненормально, такое смирение мне вовсе несвойственно. Раньше у меня никогда не возникало подобных этических фрустраций, если мне нравилась женщина, я её завоёвывал, и всё. Но только не с Макаром, его счастье вдруг сделалось для меня важнее, чем мои собственные чувства. И когда же он успел меня так приворожить? Вроде бы и не старался, даже наоборот, устраивал мне испытания на грани смертельного риска. Неужели во мне говорит просто благодарность за спасение?
– Лис, приготовь Нике чаю с мёдом,– попросил Макар, врываясь в мои рефлексии. – Ей сейчас нужно поспать, а мы позавтракаем и пойдём утеплять крышу. Хорошо, что успели запасти травы до снега. Она, конечно, пока не просохла как следует, но всё же лучше, чем ничего.
И снова мы молча проработали целый день. Пообедали всухомятку, Ника так и проспала до вечера, похоже, Макар что-то там наколдовал с её сном. Когда начало смеркаться, я вдруг почувствовал, что мне стало жарко на чердаке. Жар от печной трубы перестал улетучиваться сквозь крышу, и Никина спальня наполнилась теплом, хотя мы ещё не закончили с утеплением. Часть травы из последней партии оставалась слишком влажной, её следовало хотя бы немного подсушить. Но пока не грянули настоящие морозы, и того, что мы уже сделали, оказалось достаточно, чтобы на чердаке можно было спать, не опасаясь замёрзнуть.
Мы с Макаром скинули куртки и улеглись на сено передохнуть перед ужином. Пожалуй, впервые за последние два дня мне выпала возможность позадавать вопросы моему мудрому гуру, и я, естественно, не упустил свой шанс.
– Макар, я тут кое-что недопонял из твоих объяснений,– задумчиво произнёс любопытствующий неофит, глядя в потолок. – Как можно управлять проявлениями своего сознания? Ты говорил, что ум мешает пребыванию в естественном состоянии, из которого всё рождается. Но без ума невозможно сформировать желаемый образ реальности. Да что там говорить, даже намерения творить что-то конкретное без ума не получится сформулировать.
– Ну наконец-то ты начал задавать правильные вопросы, Лис,– Макар так искренне обрадовался, что мне даже стало неловко. – Всё верно. В отличие от всеосновы, наша природа двойственная, поэтому для того, чтобы сознательно творить свою реальность, нам нужно объединить своё женское и мужское начала. Иначе говоря, научиться управлять своим умом, осознанно пребывая в своей природе.
– Но это же невозможно,– от возмущения я даже поднялся со своего травяного ложа и навис над Макаром. – Ты же сам говорил, что, как только подключается ум, твоему созерцательному состоянию приходит конец. Или я что-то неверно понял?
– Я описал тебе естественное состояние сознания, как опыт ДО, только для того, чтобы дать тебе о нём некоторое представление,– спокойно пояснил мой невозмутимый гуру. – Разве я утверждал, что в этом состоянии невозможно мыслить?
Я попытался вспомнить наш разговор и должен был признать, что ничего подобного Макар не говорил. Это я сам сделал такой вывод. И этот вывод, похоже, оказался неверным.
– Для того, чтобы осознанно творить реальность, необходимо задействовать обе наши ипостаси,– продолжил своё объяснение мой мудрый гуру. – К сожалению, большинство людей отождествляют себя исключительно со своим умом, забывая или вообще не ведая о своей истинной природе. А ведь ум – это всего лишь инструмент, который наше сознание сотворяет для самопознания. Но это ещё полбеды, в конце концов, нашей природе от этого невежества никакого ущерба не случается. Хуже то, что, ассоциируя себя с умом, люди при этом свой ум даже не пытаются контролировать, скорее, это ум управляет их сознанием. Мы привыкли тупо следовать за потоком своих мыслей, и этот мутный поток формирует нашу реальность. А потом удивляемся, отчего всё не так, как хочется.
– Значит, главное – это взять свои мысли под контроль,– сделал я самоуверенное заключение. – А зачем тогда это естественное состояние?
– Осознанное пребывание в своей природе как бы подключает тебя к источнику, даёт силу творить,– Макар одобрительно улыбнулся, поощряя меня к дальнейшим рассуждениям. – Без этого твой доступ к творческой энергии ограничен. Представь, что жарким летним днём тебе хочется искупаться, но подход к водоёму перекрыт решёткой. Да, там есть дверь, но у тебя нет ключа. Вот и приходится тупо пялиться на вожделенную водную гладь и довольствоваться долетающими брызгами. А если этот ключ имеется, то можно бултыхаться в водоёме в своё удовольствие. Понятно?
– Забор – это, я так понимаю, ментальные конструкции ума,– попробовал я расшифровать предложенную модель,– а ключ – это осознанность.
– Правильно,– похвалил меня Макар,– доступ к источнику достигается за счёт осознания своей природы.
– А в этом водоёме нельзя утонуть? – полюбопытствовал я.
– Запросто,– мой гуру прямо-таки расплылся в довольной улыбке, видимо, я предугадал ход его дальнейших объяснений. – Вот поэтому необходимо объективно оценивать свои способности. Не умеешь плавать – не лезь на глубину. Впрочем, тебя и не пустят.
Я пропустил мимо ушей его последнее замечание, чтобы не отвлекаться от основной темы, но сделал себе зарубку на память. Узнать побольше об этих спасателях на водах было несомненно интересно.
– Если ты осознанно пребываешь в своей природе, то твои возможности воплощать различные формы сознания возрастают многократно по сравнению с возможностями обычного человека,– Макар сделал упор на слове «осознанно». – Но даже в этом случае проявления твоего сознания будут спонтанными с поправкой на ограничения, которые накладываются алгоритмами нашего мира. Только контролируемый ум позволяет сформировать намерение и воплотить в реальность форму, соответствующую этому намерению. Иначе говоря, создать из ничего шоколадку можно только с помощью ума.
– А почему бы этой самой всеоснове не сотворить шоколадку спонтанно? – полушутливо поинтересовался я.
– Теоретически это возможно,– улыбнулся мой гуру,– но даже если такое случится, то в отсутствии ума шоколадка сразу же растворится обратно во всеоснове. Те проявления, за которыми не следует наш ум, растворяются без следа. Поэтому для того, чтобы что-то сотворить, нужно научиться не только сознательно формировать мыслеобразы, но и удерживать их в сознании. Представляешь, какой силой должно обладать сознание Демиурга, чтобы хранить образ целого мира на протяжении веков?
– И всё-таки научиться контролю ума недостаточно, так? – мне уже стало любопытно разобраться в механизме воплощения. – Нужно ещё объединить работу ума с осознанным пребыванием в своей природе. Иначе просто не хватит энергии для воплощения желаемого объекта.
