А вот горе-доктор заснуть больше не решился. Если честно, я ждал рассвета, как приговорённый помилования. Понимал, что в темноте мне Макарову берлогу не отыскать, её и днём-то найти дело нетривиальное, а уж ночью – вообще не вариант. Ника вроде бы спала, только дышала как-то неровно, с хрипами. Ну точно, у неё пневмония. От мысли, что она может не дожить до рассвета, меня начало трясти, даже подумал, что тоже простудился. Как только рассвело, я вылез из-под одеяла и быстренько оделся. Оставлять больную одну было страшновато, но другого выхода я не видел, спасти её могло только чудо, причём чудо вполне материальное, олицетворённое черноволосым бородатым мужиком неопределённого возраста.
Прихватив с собой на всякий случай фонарь, я вылетел из дома и столкнулся лоб в лоб с искомым чудом. Макар бодренько карабкался вверх по склону нашего холма, мурлыкая себе под нос что-то жизнерадостное. Увидев меня, он на мгновение застыл, а потом преодолел оставшееся расстояние в три прыжка. Я молча указал на Нику, от облегчения все слова улетучились из моей головы, да и ноги почему-то отказались держать меня в вертикальном положении. Пришлось ненадолго присесть на крылечке и отдышаться. Пока Макар занимался лечением, я готовил завтрак и рассказывал ему о наших злоключениях.
– Я уж подумал, что это с тобой что-то приключилось,– прокомментировал учитель мой рассказ,– ты вылетел из дома бледный, как привидение. Ей богу, краше в гроб кладут. Ты сам-то здоров? Посиди минутку спокойно, я тебя просканирую.
Сканирование действительно заняло не больше минуты. Макар откинулся на спинку стула и с удивлением посмотрел мне в глаза.
– Здоровый, бычара,– хмыкнул он,– даже насморка нет. А с ногой-то что?
– Льдиной приложило,– пожаловался я,– а Нике колено расшибло.
– Вероникино колено я вылечил,– махнул рукой учитель,– сейчас тебя подлатаю и пойду снова отсыпаться, не рассчитывал, что прям с порога придётся расходовать столько энергии. Девочке совсем плохо было, странно, что дотянула.
От этих слов, сказанных так буднично и бесстрастно, у меня перехватило дыхание. Значит, всё точно, я едва ни угробил любимую девушку. Чёртово предчувствие, могло бы и поконкретней подсказывать. Я прислушался к себе и только теперь сообразил, что больше не чувствую этого муторного беспокойства, что преследовало меня буквально с нашей первой встречи с Никой. Неужели проклятье рассосалось?
– А ты много крови потерял,– прервал мои размышления Макар, оглядывая заляпанный пол.
– Извини, я всё вымою,– мне стало неловко за своё разгильдяйство,– вчера не до того было.
– Нет, сейчас тебе придётся заняться другим делом,– распорядился Макар,– бери лопату и возвращайся к тому месту, где вас накрыло ледяным спасом. Пока там всё не замёрзло, нужно отыскать хотя бы Никины ботинки. Я не настолько хорошо управляю своим сознанием, чтобы материализовать вменяемую женскую обувку.
– Так это называется ледяной спас,– задумчиво прокомментировал я слова учителя,– красиво звучит, а на деле натуральный кошмар.
– Вам очень повезло,– отозвался тот,– ледяной спас – это очень редкое явление, случается не чаще одного раза в пятьдесят лет. Мне только однажды довелось его наблюдать.
– Да уж, повезло,– пробормотал я, натягивая Макарову запасную куртку и доставая из кладовки лопату,– прям, сказочное везение.
Несмотря на ещё одну бессонную ночь, чувствовал я себя бодрячком, наверное, учитель влил в меня слишком много энергии. Я резво топал по тропинке, солнце уже давно взошло и принялось нахально пускать солнечные зайчики прямо мне в глаза, отражаясь в спокойной воде озера. На душе у меня был покой, даже больше того, умиротворение. Мне больше не было страшно за Нику. Всё плохое, что могло случится, уже случилось, и теперь мы сможем быть вместе.
Я вспомнил, как поцеловал её на плотике, как мне тогда казалось, на прощанье, и моё сердце тут же пустилось вскачь. Я представил, как вернусь домой, и мы с Никой как бы случайно уединимся на чердаке, чтобы.... От предвкушения мне сделалось жарко и весело, даже вид застывшего грязевого покрывала лишь слегка испортил моё настроение. Я прикинул предполагаемую траекторию заплыва нашего гардероба и бодренько приступил к раскопкам. Несмотря на весь мой энтузиазм, тем не менее, провозился я до вечера. Впрочем, труды добровольного землекопа были не напрасны, я нашёл всё, кроме своей куртки. Но это не беда, у Макара этих курток штуки три, не меньше. Да и всё равно скоро зима, придётся одалживать у нашего хозяина меховой тулуп.
10 ноября
Как всё-таки мало нам требуется для счастья. Стоило только моему фатальному предчувствию рассосаться, как нас с Никой буквально притянуло друг к другу. Возможно, какую-то роль сыграли те трагические события, которые нам устроил ледяной спас в купе с моей безответственностью, но мне почему-то кажется, что всё это вторично. Главное, я перестал опасаться за жизнь моей малышки, я сделался для неё неопасен. А Ника только и ждала, когда я подам ей хоть какой-то знак. Похоже, таким знаком стал тот прощальный поцелуй перед купанием в ледяной воде. А ведь я тогда действительно не рассчитывал выжить, уж больно всё сложилось одно к одному: и предчувствие, и отсутствие Макара, и этот странный природный феномен, которому нет объяснения.
Поначалу мы с Никой ещё изображали невинную братскую привязанность, моя милая взяла за правило уединяться в своей спальне, и я украдкой от Макара пробирался на чердак. Ну прям шпионские страсти. На третий день наших манёвров учитель без обиняков предложил мне помощь по перетаскиванию моего топчана наверх, надоело ему смотреть, как мы прячемся по углам. И жизнь нашей маленькой коммуны обрела новый формат, образовав что-то вроде равнобедренного треугольника. Странная у нас получилась семейка, но каждый её член отчего-то чувствовал себя вполне уютно, никто не ощущал себя третьим лишним. Что касается меня, то я, наверное, впервые осознал, каким бывает настоящее счастье, когда не нужно ничего добиваться, ни к чему стремиться, достаточно просто быть.
Впрочем, не обошлось и без объяснений. Когда Ника узнала причину моего прошлого отчуждения, это вызвало у неё целую бурю эмоций.
– Неужели ты не понимаешь, Лис,– безапелляционно заявила она,– у тебя не было права решать за меня, ты должен был сразу со мной поделиться. Есть вещи, которые дороже жизни, по крайней мере, для меня. Только я могла принять решение, готова ли я рисковать своей жизнью ради того, чтобы быть с тобой.
– А готова ли ты рисковать моей жизнью? – хитро улыбнулся я.
На что моя девочка надолго задумалась, прикрыв свои фиалковые глазки ресницами и смешно наморщив лоб. Думала она, наверное, минут пять, не меньше. Я не стал ей мешать, вопрос-то был непростой, можно сказать, сакраментальный. Мне действительно было интересно, как она на него ответит. Что для неё дороже: моя жизнь или наша любовь?
– Прости меня,– наконец прошептала Ника,– я брякнула не подумав. Наверное, я бы поступила так же, если бы у меня хватило на это сил. Боюсь, не хватило бы.
