– Я не могу рассказать,– учитель устало вздохнул. – Сколько уже можно повторять? Я дал слово.
– Кому? – у меня от злости и бессилия буквально перехватило дыхание. – Тому мужику, которого я прирезал? Или Нике?
– Тебе,– тихо произнёс Макар и опустил голову, чтобы я не мог заглянуть ему в глаза. – Мы расстались, и перед тем, как уйти, ты взял с меня обещание молчать.
Это было неожиданно и, главное, многое объясняло. Похоже, в прошлом я так накуролесил, что единственным моим желанием стало забвение, и я позаботился о том, чтобы обеспечить молчание главного свидетеля. Но я ошибся, прошлое меня догнало, и сейчас догадки были во сто крат хуже реального знания.
– Я возвращаю тебе твоё слово, Ворон,– торжественно провозгласил я,– теперь ты можешь мне всё рассказать.
Не знаю, чего я ожидал, возможно, слёз радости на глазах моего друга и учителя. Я ведь видел, как тяжело ему давалось молчание. Но вместо того, чтобы броситься мне на шею, Макар только ехидно захихикал.
– А ведь ты предвидел такую ситуацию,– он по-отечески потрепал меня по голове,– одно слово – хитрый лис. Не раскатывай губу, парень, прошлый ты всё предусмотрел. Формулировка моей вынужденной клятвы включала и случай, если ты сам догадаешься.
Вот ведь засада. Неужели я действительно был такой умный? Сейчас и не скажешь. Хотя, чему удивляться? Я ведь тогда не был тридцатилетним оболтусом, я помнил свои прошлые жизни. Кстати, о прошлых жизнях, а нельзя ли таким нехитрым способом обойти клятву Ворона?
– Ты говорил, что мы с тобой помнили наши прошлые воплощения,– начал я как бы издалека,– ну, чтобы не начинать всё сначала в каждом новом воплощении. Значит, тебе знакомы соответствующие техники. Научишь? – я на секунду замолчал, наблюдая за Макаром. Увы, мои слова вызвали у него только новый приступ язвительного смеха. Похоже, и этот вариант прошлый Лис предусмотрел. – Ну и ладно,– я надулся как индюк,– ничего тут сложного нет. Если я могу превратить сталь в сахарную пудру, то уж как-нибудь, заставлю свой ум покопаться в архивах без специальных техник. Три компонента волшебного супа мне теперь хорошо известны.
Макар сразу перестал смеяться, видимо, в моём хвастливом заявлении была изрядная доля правды. С этой задачей я действительно смогу справиться и без его помощи.
– Лис, ты сейчас себя ведёшь как капризный ребёнок,– мой мудрый гуру поднял на меня грустный взгляд. – Помнить прошлые воплощения – это не награда, а тяжкое бремя. Если ты думаешь, что это просто некие картинки из прошлого, то не обольщайся. Ты не просто вспомнишь о себе прошлом, ты им станешь, и назад этот фарш будет не провернуть. Только смерть сможет стереть твои воспоминания.
– Ну и пусть,– я уже закусил удила. – Если ты можешь нести это бремя, то и я смогу.
– Значит, ты готов СТАТЬ убийцей? – Макар сделал ударение на слове «стать».
Меня словно окатили ледяной водой. Да, сейчас мне тошно думать о том, что в прошлой жизни я кого-то убил, но я, по крайней мере, не чувствую себя убийцей. А смогу ли я жить, если действительно им стану? Или наложу на себя руки, как в прошлом воплощении? В сущности, слова Макара уже подтвердили мои самые ужасные предположения. Чего мне ещё нужно? Вспомнить детали того, как я убил любимую женщину?
– Ты прав, мне этого не нужно,– я покаянно кивнул,– а ещё меньше я хочу стать самоубийцей.
– Лис, я не утверждал, что ты покончил с собой,– учитель сочувственно вздохнул,– это было только предположение. На самом деле я не видел твоего мёртвого тела, только почувствовал, когда ты умер. Да, судя по твоей непонятно откуда взявшейся боязни высоты, ты действительно разбился насмерть. Но сделал ли ты шаг за край добровольно, или тебя столкнули, я не знаю. Не стоит на этом зацикливаться.
– Если бы меня просто убили, то я бы не завис в посмертии на двести лет,– пробурчал я.
– У тебя не совсем правильное понимание мотивационных механизмов процесса перевоплощения,– учитель расслабленно улыбнулся, видимо, был рад, что можно переключиться на нейтральную тему. – Само событие, приведшее человека к смерти, не столь уж важно. В конце концов, можно самоубиться в результате ошибки или собственной глупости. Важно то, что человек испытывает в момент смерти, с какими мыслями он покидает наш бренный мир. Обычно самоубийцы стремятся избавиться от страданий и обрести покой. При этом проявленный мир как раз и ассоциируется у них со страданием. Именно поэтому они так долго не перевоплощаются. Но представлять свою жизнь океаном страдания могут не только самоубийцы. Все истинные буддисты так думают, по крайней мере, официально.
– Не сказать, чтобы ты меня утешил,– я невесело усмехнулся. – Значит, случившееся со мной было настолько ужасным, что единственным моим желанием стало забвение.
– Я тоже так решил, когда ты потребовал, чтобы я поклялся не напоминать тебе о тех событиях,– Макар снова тяжко вздохнул,– но я ошибся. Ты был бы не Лисом, а страусом, если бы пытался спрятаться от реальности.
– Но я ведь фактически предал тебя,– возразил я,– предал наше общее дело.
– И так я тоже тогда думал,– печальная улыбка появилась на губах учителя,– и даже обижался какое-то время. Мне потребовалось несколько лет, чтобы понять твои резоны. И случилось это только тогда, когда я осознал, какую фатальную роль сыграл в твоей судьбе. Впору каяться и просить прощенья, только это уже неважно.
– Ты меня совсем запутал, Ворон,– я сам не заметил, как всё чаще начал называть Макара этим прозвищем.
– Понимаешь, Лис, судьба уготовила нам с тобой сложный и болезненный урок,– пояснил тот,– и мы оба облажались, не сдали экзамен на взрослость. Ты это понял раньше меня и вполне резонно предположил, что провалом экзамена эта история не закончится, придётся идти на пересдачу. Вот и обеспечил сам себе беспристрастный взгляд на ситуацию, чтобы прошлые ошибки не влияли на принятие решения.
– А не проще ли было, наоборот, позаботиться о том, чтобы во время пересдачи у меня была вся необходимая информация? – я с сомнением посмотрел на Макара.
– Думаю, если бы ты нашёл тогда правильный ход, то так бы и сделал,– пояснил мой мудрый гуру. – Но ты его не нашёл, а потому решил предоставить самому себе шанс пройти урок как бы с чистого листа. На удачу.
– По-моему, это бред,– я невольно передёрнул плечами, как бы сбрасывая ненужный груз. – Если уж старому матёрому лису не удалось найти ответ, то как можно надеяться, что его отыщет неопытный лисёнок?
– Не всё решается опытом,– вздохнул учитель,– я думал об этом почти двести лет, но так и не придумал, как тебе сдать предстоящий экзамен. Зато теперь я точно знаю, что должен делать я сам, вернее, чего не должен делать.
– Вмешиваться? – я скептически хмыкнул и сразу понял, что угадал. Выходит, причина молчания Ворона не только в клятве, он искренне верит, что его вмешательство всё испортит. Не мне судить, насколько он прав, я ведь, в отличие от него, понятия не имею, с чем мне придётся столкнуться. Ясно одно, двое продвинутых практиков в своё время не просто провалились, но даже постфактум не смогли найти правильного решения. И не придумали ничего лучшего, как предоставить свободу действия дилетанту. Очень гуманно. – И когда же ЭТО случится? – хмуро бросил я.
