Эта интерполяция правомерна, так как реальность сна и реальность бодрствования проявляется одним и тем же сознанием с использованием тех же инструментов и методов. Да, при переходе из сна в состояние бодрствования немного изменяются параметры интерпретации вибрационных спектров, поскольку за точку отсчёта берётся уже не эфирное, а физическое тело, но в остальном это тот же самый процесс. Так что если вы готовы признать иллюзорность человеческих образов во сне, то вам придётся принять, что эти образы не существуют независимо от вашего ума и в состоянии бодрствования.
Таким образом, реальность, в которой каждый из нас пребывает, индивидуальна, поскольку ум не может интерпретировать вибрации чужого сознания, как не способны наши глаза смотреть из чужого черепа. Согласитесь, такой вывод не может не шокировать. Если никаких «других» в нашей реальности не существует, то кого же мы тогда любим и ненавидим, кому пытаемся сделать добро, кому приносим боль и страдания? Получается, мы всё это делаем исключительно по отношению к самим себе. Это не совсем так, вернее, совсем не так. Наш ум действительно не может взаимодействовать с чужим сознанием, зато сами сознания между собой взаимодействуют. Они просто не могут быть независимы, как не могут быть независимы капли воды, пребывающие в толще океана. Иначе говоря, мы сотворяем свою реальность одновременно индивидуально и коллективно.
Проще всего этот парадокс можно описать с помощью модели сетевой компьютерной игры. Представьте себе компы, подключённые в сеть, на мониторах которых имеется некая картинка, отражающая 3D модель игрового мира. На сервере крутится программа, которая управляет алгоритмами и правилами игры. Картинки на мониторах компов индивидуальны, но в целом различия между ними не выходят за рамки, очерченные программой. При этом эти картинки вовсе не отражают истинного облика участников игры, они показывают неких аватаров, с которыми эти участники ассоциируются. Наш мир строится по точно такому же принципу. Каждый монитор (читай ум) показывает нашу персональную проявленную реальность, другие игроки не имеют возможности её увидеть, однако они могут на неё влиять через наш общий сервер.
Тут очень важно понимать, что, находясь в Игре, мы автоматически воспроизводим реальность, запрограммированную Создателем. У нас нет возможности создать свой собственный иллюзорный мир, поскольку наш ум не в состоянии выйти за рамки, обусловленные параметрами программы. В этом смысле наш мир вовсе не является океаном сознания, он своего рода аквариум. Можно со всей определённость утверждать, что ум, которым мы обладаем, нужен исключительно для того, чтобы существовать в нашем аквариуме, а в океане он будет совершенно бесполезен.
Отсюда следует весьма демотивирующий вывод, что наша свобода творчества ограничена программными средствами. В каком-то смысле мы действительно находимся в тюрьме, так что стремление к свободе в общем-то оправдано. Но давайте отдадим себе отчёт в том, что нашим тюремщиком является вовсе не Создатель, он только определяет антураж нашей камеры, нашим тюремщиком является наш собственный ум. Поверьте, нас никто не ловил в океане на божественный крючок с целью разведения или превращения в рабов и марионеток, правда состоит в том, что мы никогда и не жили в океане, мы были изначально сотворены аквариумными рыбками.
Так куда же мы рвёмся, болезные? На какую-такую свободу? С чего мы взяли, что сможем выжить в океанском просторе? Наш ум для этого точно не годится, а другого у нас, увы, не имеется. Если мы по методикам буддистов избавимся от этого пусть и несовершенного, но такого необходимого нам инструмента сотворения аквариумной реальности и не обзаведёмся подходящим заменителем, то скорей всего, просто растворимся в источнике. Сейчас от растворения нас удерживает только ментальный концепт отделённости капли от океана, и этот концепт содержится как раз в наших умах.
Глава 21
Разочарование, это слово, словно репей зацепилось за Кирины мозги и своими шипами настырно бередило её и так уже израненную душу. Даже заветная долина, которая когда-то вознесла её на вершину счастья, а потом грубо разрушила её жизнь, сейчас выглядела незнакомо и, прямо скажем, негостеприимно. Влажная от ночной росы высокая трава сразу промочила Кирины туфли и подол её платья, а холодный ветер намотал мокрую ткань на голые ноги, превратив её в весьма освежающий компресс. Сделалось холодно и неуютно, захотелось вернуться обратно в лабораторию. А ведь Кира возлагала на этот визит к прошлому такие надежды. После всего, что случилось в доме Риса, ей просто позарез требовалось прикоснуться к чему-то родному и сокровенному, что не должно меняться, несмотря на годы. Но и тут её ждали сплошные разочарования.
Ворвавшись в спальню дочери, Кира буквально застыла на пороге, ошарашенная её видом. Молодая беременная женщина, сидевшая в кресле у окна, уже ничем не напоминала ту шаловливую девчонку, которая осталась в её памяти. Кристине сейчас было слегка за двадцать, но отчётливо округлившийся животик и налившаяся грудь добавили ей несколько лет, и сейчас она выглядела почти ровесницей Риса, который сохранял свою молодость с помощью вирусной терапии. Мысль о том, что её любимой девочки больше нет, настолько оглушила Киру, что она оказалась не в силах промолвить ни слова. Зато Кристина сразу догадалась, кем была её гостья. Она вскочила на ноги и бросилась к маме.
Потом было много слёз и радостных объятий, а также бесполезных попыток обо всём рассказать и расспросить за пару минут. Когда первый шок от встречи прошёл, Кристина увела маму на кухню и принялась хозяйничать. Кружка крепкого чая с успокаивающими травками, а главное, счастливый вид дочери быстро восстановили душевное равновесие Киры, и она даже смогла более или менее внятно рассказать о годах плена. Настала очередь Кристины делиться подробностями своей жизни без мамы, и тут сразу стало ясно, что рассказчица пребывает в состоянии полного смятения. Кристина мялась, отводила глаза от маминого настойчивого взгляда, в общем, никак не решалась поделиться чем-то сокровенным.
– Тиночка, тебе не нужно защищать меня от правды,– мягко произнесла Кира, чтобы подбодрить свою дочь,– твою маму теперь трудно чем-то шокировать.
Увы, на этот раз она ошиблась, откровения Кристины о её жизни с Рисом повергли Киру в состояние если не шока, то уж как минимум когнитивного диссонанса. Нет, она и раньше, конечно, замечала искреннюю привязанность дочери и её отчима, но ей и в голову не могло прийти, что дело зайдёт настолько далеко, что Кристина тупо займёт место своей мамы рядом с её бывшим мужем. Зато в грязные намерения человека, убившего Семёна, Кира поверила сразу и с удовольствием.
– Ты правда его любишь? – с сомнением спросила она.
– Ещё с детских лет,– призналась Кристина. – Знаешь, я даже как-то сказала папе, что отниму у тебя Риса, когда вырасту, но на самом деле я бы ни за что не стала этого делать, если б ты не…,– она хотела сказать «умерла», но вовремя прикусила язычок.
– Это не твоя вина,– тут же принялась оправдывать дочь Кира,– ты ещё сама как ребёнок. Но как же у Риса хватило совести соблазнить невинную девушку?
