В сущности, Вард вовсе не собирался наносить своему подопечному серьёзных увечий, однако оплеуха, которую он отвесил не в меру обнаглевшему и порядком захмелевшему задире, отбросила того аккурат в камин. Чистая случайность, если подумать, но для щенка всё закончилось трагично. Нет, он остался жив, но красоваться перед девками ему было больше не суждено, ожоги он получил приличные, особенно пострадало лицо. Несмотря на то, что у сего печального инцидента имелась масса свидетелей, готовых подтвердить отсутствие злого умысла, Эрин объявил виновнику инвалидности своего отпрыска кровавую вендетту.
Весь клан Ночных Лисов набросился на Варда с такой яростью, как будто он поубивал их любимых дедушек. Слишком поздно до Эрина дошло, с кем он связался, к тому времени от клана осталось уже меньше половины, да и те уже подумывали о том, чтобы слинять домой от греха подальше. Наверное, если бы речь шла не о его сыне, Эрин пошёл бы на мировую, но он решил поступить иначе. Предложив Варду встретиться, чтобы обсудить условия мирного договора, он устроил ему ловушку. В результате, клан перестал существовать, оставшиеся в живых бандиты разбежались, а всё ранее награбленное досталось победителю в качестве трофея.
После расправы над кланом Ночных Лисов, у Варда появилась масса фанатов. Жители близлежащих поселений потянулись к нему с подарками и приглашениями поселиться в их городке, видимо, рассчитывали задарма заполучить надёжного и грозного защитника. Разумеется, от всех предложения Вард отказался, публичность ему была совершенно не нужна, ведь распадающийся Орден мог и заинтересоваться наглецом, расправившимся с бывшим членом братства. Он убрался подальше от тех мест, где его знали, потратил небольшую часть своего наследства на домик в одном небольшом и неприметном городишке под забавным названием Каламут и растворился среди местных жителей.
Теперь ему больше не нужно было заботиться о пропитании и крыше над головой, и Вард всерьёз призадумался о смысле своего существования. До этого момента его жизнь представляла собой примитивную борьбу за выживание, совмещённую с попытками вернуть себе память. Он шатался по миру в поисках какого-нибудь волшебника или лекаря, способного решить его проблему, стараясь избегать встреч как с орденскими отрядами, так и с бандитами. Это удавалось сделать не всегда, так что время от времени случалось подраться. А вот времени на то, чтобы всерьёз разобраться с тем, что происходило вокруг, постоянно не хватало, приходилось расставлять приоритеты и решать только самые насущные проблемы.
За те несколько дней, что Вард приходил в себя после кровопролитной войнушки с кланом Эрина, он успел заметить, как изменилась жизнь обитателей тех мест, которым клан не давал нормально существовать. Избавившись от навязанной опеки, люди вздохнули свободней, перестали бояться и прятаться, в общем, жизнь забила ключом. Вот тогда-то Варду впервые пришло в голову, что с его странными способностями он мог бы сделать для людей много хорошего. Нужно сказать, что поначалу эта идея вызвала в его душе протест. Одно дело, когда тебя вынудили защищаться, и совсем другое – сознательно истреблять бандитов, которые тоже являются людьми, между прочим. Однако, насмотревшись на беспредел, который творили кланы в своих вотчинах, Вард не смог оставаться в стороне и всё-таки втянулся в местные разборки.
Его вылазки были нечастыми и поначалу спонтанными, но постепенно Вард упорядочил свою очистительную деятельность, стал тщательно готовить операции и заметать следы. Полная анонимность стала его главным оружием против бандитов, ведь узнай кто-нибудь, что одинокий мститель, который терроризирует местные кланы, живёт как обыкновенный обыватель прямо у них под боком, и спокойной жизни Варда пришёл бы конец. Со временем он завёл знакомства в среде боевиков клана Воронов, в вотчине которого находился Каламут, и время от времени даже выполнял для клана кое-какую щепетильную работёнку, чтобы поддержать добрососедские отношения.
В целом, жизнь Варда как бы вкатилась в наезженную колею, наверное, он даже мог бы считать её удавшейся и в какой-то мере счастливой, но одно обстоятельство не позволяло это сделать. Дело в том, что он постоянно ощущал, что его нынешнее существование лишено смысла. В той прежней жизни, которая была до воскрешения, этот смысл был, а теперь Вард его утратил вместе с памятью. Поначалу он думал, что этот самый смысл связан с тем, чему была посвящена его первая жизнь, а потому с такой яростью метался в поисках заветного средства, которое помогло бы ему всё вспомнить. Если бы ни счастливый случай, приведший его к Нарьяне, Вард бы, наверное, до сих пор тупо мыкался по шарлатанам от магии. Тольке ведьме удалось разглядеть, что на самом деле мучало страдальца все эти годы после воскрешения, и Вард наконец обрёл цель в жизни.
Кто-то, наверное, мог бы и посмеяться над сентиментальностью сурового мужика, разменявшего свой пятый десяток, но Варду это было фиолетово. Как только туманный образ женщины-ангела обрёл материальные черты, он буквально нутром почувствовал, что именно в ней и заключён тот самый ускользающий смысл его жизни. А потому для Варда не стало более важной задачи, чем поиск незнакомки. При этом он совершенно не загадывал, как сложится его жизнь, когда поиски закончатся, просто знал, что должен быть рядом со своим ангелом. Стоит ли удивляться, что Нарьяна, которая, собственно, и помогла Варду понять, для чего он живёт, сделалась для него эдакой волшебной феей, почти святой.
Если бы ещё эта святая вела себя соответственно, то благодарности Варда вообще не было бы предела, но ведьма, как назло, корчила из себя вульгарную потаскушку, да ещё с претензиями на статус светской дамы и жены. Это, разумеется, никак не уменьшило его благодарности и готовности отплатить добром за добро, но всё же существенно разбавило его изначально тёплые чувства изрядной долей разочарования, если не сказать презрения. По правде говоря, Варду было бы гораздо проще, если бы Нарьяна сама как-нибудь решила свои жилищные проблемы, в конце концов, никто не заставлял её сжигать свой собственный дом. Кстати, найти себе новое жильё ей было совсем нетрудно, Вард даже не сомневался, что в соседнем посёлке любой сочтёт за величайшую удачу предоставить свой дом в распоряжение могущественной ведьмы, но предложить ей подобное у него язык не поворачивался.
Раздосадованный перспективой какое-то время делить кров с незнакомой тёткой Вард пробурчал что-то нелицеприятное себе под нос и занялся раненым, чтобы хоть ненадолго отвлечься от невесёлых мыслей. Хотя кровь из раны больше не шла, самопальный доктор наложил на грудь бессмертного тугую повязку из его собственной сорочки, поскольку сорочка доктора была мокрой. Собственно, это было всё, что можно было предпринять в походных условиях, дальше всё зависело от живучести раненого. В любом случае его нужно было побыстрее доставить в посёлок, где, возможно, имелся лекарь. Вард аккуратно взвалил бесчувственное тело на плечо и повернулся к ведьме, которая всё это время демонстративно игнорировала его спасательскую деятельность, стоя в сторонке и изображая из себя эдакую апологию презрения к бессмысленной трате времени.
– Ты готова, Нарьяна? – как Вард ни старался, чтобы его голос звучал дружелюбно, но всё же не смог скрыть своего раздражения из-за бесцеремонности своей будущей приживалки. Ведьма никак не прореагировала на его слова, словно не услышала. – Если ты передумала идти со мной, то так и скажи, нечего изображать из себя обиженную,– Вард уже начал закипать и перестал сдерживаться. – Дважды предлагать не стану,– заявил он и не спеша двинулся в сторону посёлка. За его спиной раздался громкий театральный вздох, а потом зазвучал торжественный и печальный голос Нарьяны.
