– Падение!
Затем он начал произносить разные бессмысленные слоги, и его пальцы отпустили руку Гандерсена.
Первой заговорила Сина.
– Похоже, он хочет нам что-то сказать, – заметила она. – Я никогда не слышала, чтобы он подряд произнес столько понятных слов.
– Но что он говорил?
– Не знаю. Однако это что-то значило. Гандерсен кивнул. Несчастный, измученный Курц передал им свое завещание и благословение: «Сон план взлет падение взлет падение взлет взлет взлет. Падение». Может быть, это даже имело какой-то смысл.
– И он отреагировал на твое присутствие, – продолжала Сина. – Он увидел тебя и взял за руку!
Скажи ему что-нибудь. Может быть, он снова обратит на тебя внимание.
– Джефф? – прошептал Гандерсен, опустившись на колени. – Джефф, ты помнишь меня? Эдмунд Гандерсен. Я вернулся, Джефф. Ты слышишь, что я говорю? Если ты меня понимаешь, подними снова правую руку.
Курц, однако, не поднял руку. Он издал приглушенный стон, низкий и страшный. Потом закрыл глаза и замер неподвижно. Мускулы под кожей судорожно дернулись, из пор выступил едко пахнущий пот. Гандерсен встал и отошел в сторону.
– Как долго он здесь? – спросил он.
– Почти полгода. Когда я уже поверила в его смерть, два сулидора принесли его на чем-то вроде носилок.
– Он был уже такой?
– Да. И с тех пор он здесь лежит. А изменился он больше, чем тебе кажется, – сказала Сина. – Внутри у него тоже все другое. У него почти нет пищевода. Он не может есть никакой твердой пищи, я даю ему только соки. В его сердце есть дополнительные камеры, а легкие вдвое больше нормальных. Диагностат здесь бесполезен, поскольку его организм не соответствует параметрам человеческого тела.
– И это произошло при повторном рождении?
– Да, при повторном рождении. Тогда они принимают наркотики, и это их изменяет. Наркотики эти действуют и на людей. Впрочем, мы применяем их и на Земле для регенерации некоторых органов. Но здесь они принимают более сильные дозы этого яда, и тогда изменения в организме выходят из-под контроля. Если ты туда пойдешь, Эдмунд, то же будет и с тобой.
– Откуда ты знаешь, что это последствия повторного рождения?
– Знаю, – твердо сказала она.
– Но откуда?
– Он говорил, что для этого туда идет. И сулидоры, которые его принесли, говорили, что он возродился.
– Может быть, они лгали. Может быть, повторное рождение – это одно, а есть еще что-то другое, опасное, что проделали с Курцем, поскольку он был очень плохим человеком.
– Ты сам себя обманываешь, – настаивала Сина. – Там совершается только один обряд, и вот его результат.
– Возможно, разные люди по-разному на него реагируют, если там действительно происходит только один обряд. Но ты не можешь быть уверена в том, что он стал таким после повторного рождения.
– Ты говоришь глупости!
– Я говорю серьезно. Может быть, какие-то внутренние особенности Курца привели к тому, что он так изменился, а я могу измениться по-другому. Может быть, в лучшую сторону.
– Ты хочешь измениться, Эдмунд?
– Я бы рискнул.
– Ты можешь перестать быть человеком!
– Какое-то время я пытался быть человеком. Может быть, пришло время попробовать что-то другое?
– Я не пущу тебя! – Сина была в отчаянии.
– Не пустишь? А какое ты имеешь право?
– Я уже потеряла Джеффа, и если ты пойдешь туда…
– То?
– Ну ладно, – она поколебалась. – Я не могу тебя удержать, но прошу тебя, не ходи!
– Я должен.
– Ты такой же, как он! Ты сам выдумал свои грехи и вообразил, что обязательно должен их искупить. Это безумие, разве ты не понимаешь? Ты просто сам хочешь повредить себе, и так сильно, как только возможно, – она быстро дышала, глаза ее блестели. – Послушай, – возбужденно говорила она. Если тебе так необходимо страдать, я тебе помогу. Хочешь, чтобы я тебя отхлестала кнутом? Пинала ногами? Если тебе хочется быть мазохистом, я буду садисткой. Я доставлю тебе любые мучения, какие только пожелаешь. Ты сможешь просто купаться в них. Но не ходи в Страну Туманов. Игра зашла слишком далеко, Эдмунд.
– Ты ничего не понимаешь, Сина.
– А ты?
– Может быть, пойму, когда вернусь.
– Ты вернешься в таком же состоянии, как он! – крикнула она и подбежала к кровати Курца. – Посмотри на него! Посмотри на его ноги! Посмотри на его глаза, рот, его нос, пальцы, все остальное! Это уже не человек. Хочешь лежать, как он, бормотать непонятные слова, постоянно пребывать в чудовищном бреду?
Гандерсен задумался. На Курца действительно было страшно смотреть. Отважится ли он на риск, зная, что подобное может произойти и с ним?
– Я должен идти, – заявил он, однако не столь решительно, как прежде.
– Он сейчас в аду, – сказала Сина. – Ты тоже там окажешься.
Она подошла к Гандерсену и прижалась к нему. Он почувствовал, как ее горячие груди и бедра касаются его кожи. Сина судорожно обняла его. Гандерсена охватило чувство грусти и сожаления. Он думал о том, чем когда-то была для него Сина, о том, какая она была и какая теперь стала и чем должна быть ее жизнь с этим чудовищем, о котором ей приходилось заботиться. Его угнетали воспоминания о безвозвратно потерянном прошлом, темном и неопределенном настоящем и угрюмом, пугающем будущем. Он снова заколебался, однако все же мягко отодвинул ее от себя.
– Прости меня, – сказал он. – Я ухожу.
– Почему? Почему? – по ее щекам текли слезы. – Если тебе нужна какая-то религия, – говорила она, – то выбери земную. Нет причин, чтобы…
– Есть причины, – прервал ее Гандерсен.
Он снова прижал ее к себе и мягко поцеловал в веки, а потом в губы. Он поцеловал ее между грудями и отпустил. Подойдя к Курцу, он посмотрел на него, пытаясь как-то примириться с чудовищным преображением этого человека. Теперь он заметил то, чего не замечал раньше: утолщения кожи на спине Курца походили на маленькие черные пластинки, росшие по обе стороны позвоночника. Наверняка были и другие, с трудом замечаемые изменения. Курц открыл глаза, и черные, блестящие глазные яблоки пошевелились, как бы ища взгляд Гандерсена. Он начал говорить, но Гандерсен среди неясных звуков уловил лишь несколько слов, которые мог понять: «Танцевать… жить… искать… смерть… смерть».
Пора было идти.
Гандерсен прошел мимо стоявшей неподвижно Сины и вышел из комнаты. Оказавшись на веранде, он увидел, что пятеро нилдоров собрались в саду, а робот беспокойно следил, не начнут ли они обрывать листья редких растений.
– Я готов, – крикнул Гандерсен. – Можем отправляться, я только возьму вещи.
