Он не кричал, не звал.
Его охватило непреодолимое желание отдохнуть. Он присел на корточки и прижал ладони к лицу, потом оперся руками о холодную, влажную землю и, опустив голову, сделал несколько глубоких вдохов. Хорошо бы лечь и забыться… Может быть, утром его найдут спящим. Или замерзшим. Он попытался встать, что удалось лишь с третьей попытки.
– Срин’гахар? – прошептал он. Звать на помощь уже не было сил.
Голова кружилась, но он все же двинулся вперед, спотыкаясь и налетая на деревья. В какой-то момент он увидел слева нечто, напоминавшее нилдора, и, почувствовав внезапный прилив сил, побежал в ту сторону, но, коснувшись твердой, мокрой обледеневшей поверхности, понял, что это всего лишь большой валун. Он повернулся и вдруг увидел ряд массивных фигур: мимо шли нилдоры.
– Подождите! – крикнул он и хотел их догнать, но внезапно споткнулся и упал, приземлившись на руки и колени в мелком, но очень холодном ручье.
Когда он выполз на берег, оказалось, что он принял за нилдоров низкие, развесистые деревья, шевелившиеся на ветру. «Ну ладно, – подумал он, – я потерялся; подожду до утра». Он присел, пытаясь выжать воду из промокшей одежды.
Наступила ночь; серое стало черным. Он поглядел на небо в поисках лун, но их не было. Его мучила страшная жажда. Он пытался ползти обратно к ручью, но не мог его найти. Губы его потрескались, а пальцы одеревенели. Несмотря на безнадежность и страх, он ощущал странное спокойствие, повторяя про себя, что все происходящее, в сущности, не опасно, даже в какой-то степени неизбежно.
Он не знал, сколько прошло времени, когда появились Срин’гахар и На-синисул.
Сначала Гандерсен почувствовал мягкое прикосновение хобота Срин’гахара к щеке. Он в ужасе прижался к земле, и лишь потом постепенно расслабился, осознав, что именно коснулось его кожи.
– Вот он, – послышался откуда-то сверху голос нилдора.
– Жив? – спросил На-синисул. Голос его доносился сквозь туман, как с того света.
– Жив. Мокрый и замерзший. Эдмундгандерсен, ты можешь встать?
– Да. Со мной все в порядке, – его охватило чувство стыда. – Вы все время меня искали?
– Нет, – мягко ответил На-синисул. – Мы дошли до селения и там обсудили, почему тебя нет. Мы не были уверены, потерялся ли ты или намеренно удалился от нас. Потом мы со Срин’гахаром вернулись. Ты хотел нас покинуть?
– Я потерялся, – грустно признался Гандерсен. Даже сейчас ему не позволили сесть на нилдора.
Он брел между Срин’гахаром и На-синисулом, то и дело хватаясь за густую шерсть сулидора или опираясь о гладкий бок нилдора. Наконец сквозь тьму и туман стали пробиваться слабые огоньки, а потом Гандерсен заметил очертания хижин в селении сулидоров. Не ожидая приглашения, он ввалился в первое попавшееся из ветхих бревенчатых строений. Пахло гнилью. С перекладин свешивались пучки сушеных растений и связки звериных шкур. Несколько сидевших сулидоров посмотрели на него, не проявляя никакого интереса. Гандерсен согрелся и высушил одежду. Кто-то принес ему миску сладкой густой похлебки, а потом несколько кусочков сушеного мяса. Их трудно было разжевать, но на вкус мясо оказалось великолепным. Сулидоры постоянно входили и выходили. Один раз, когда кожаный лоскут, закрывавший вход, отодвинулся в сторону, он увидел стоявших перед хижиной нилдоров. Маленький зверек с острой мордочкой, белый как снег, подбежал и презрительно поглядел на него. Какое-то животное с севера, которое, вероятно, служит сулидорам для забавы, подумал Гандерсен. Зверек цапнул его за все еще влажную одежду и издал звук, напоминавший хихиканье. Он пошевелил ушками, в которых торчали пучки волос, и стал с любопытством исследовать рукав острыми коготками. Длинный гибкий хвост ходил из стороны в сторону. Потом зверек вдруг вскочил Гандерсену на колени, схватил лапками его руку и вонзил зубки в тело. Укус был не болезненнее комариного, но Гандерсен боялся, что зверек мог занести какую-нибудь инфекцию. Однако он даже не пошевелился, чтобы прогнать его. Внезапно могучая лапа с втянутыми когтями обрушилась на зверька и отшвырнула его через всю хижину в угол.
На-синисул присел рядом с Гандерсеном; зверек возмущенно стрекотал в дальнем углу.
– Мунзор сильно тебя укусил? – спросил он.
– Не очень. Это опасно?
– Нет, с тобой ничего не случится, – ответил сулидор. – Мы накажем этого зверька.
– Не надо. Он просто играл.
– Он должен знать, что гость – это святыня, – твердо сказал На-синисул и наклонился ближе. Гандерсен почувствовал горячее дыхание сулидора и увидел могучие клыки в его пасти. – Селение даст тебе приют, пока ты не наберешься сил, чтобы идти дальше. Я должен сейчас отправиться с нилдорами на Гору Возрождения.
– Это та большая красная гора на севере?
– Да. Их время уже близко, мое тоже. Я проведу для них церемонию повторного рождения, а потом придет моя очередь.
– Сулидоры тоже возрождаются?
– А разве может быть иначе? – удивился На-синисул.
– Понятия не имею. Я так мало знаю об этом.
– Если бы сулидоры не возрождались, – объяснил На-синисул, – как бы могли возрождаться нилдоры? Одно неразрывно связано с другим.
– Каким образом?
– Если бы не было дня, не было бы и ночи. Гандерсену это казалось не слишком понятным, и он пытался узнать у На-синисула больше подробностей, но тот больше не хотел говорить на эту тему. Его заинтересовало нечто иное.
– Мне говорили, – в свою очередь, спросил сулидор, – что ты прибыл в нашу страну, чтобы поговорить с человеком твоего народа, с человеком Калленом. Это так?
– Да. Во всяком случае, это одна из причин, по которой я здесь.
– Этот человек, Каллен, живет в селении, третьем к северу и первом к западу отсюда. Ему сказали о тебе, и он ждет тебя. Сулидор из того селения отведет тебя к нему, когда ты будешь готов.
– Я могу выйти завтра утром, – решил Гандерсен.
– Сначала я должен кое-что тебе сообщить. Человек Каллен нашел среди нас убежище, и это его право священно. Не может быть и речи о том, чтобы ты смог увезти его из нашей страны и передать нилдорам.
– Я хочу только поговорить с ним.
– Это возможно. Но твоя договоренность с нилдорами нам известна. Ты должен помнить, что выполнить ее можешь, только нарушив наше гостеприимство.
Гандерсен не ответил. Как он мог обещать что-либо На-синисулу, не нарушив одновременно обещания, данного многократно рожденному Вол’химиору? Он убеждал себя, что будет действовать так, как заранее решил: поговорит с Седриком Калленом и лишь потом будет думать, что делать дальше. Однако его беспокоило то, что сулидоры уже знают, с какой целью он разыскивал Каллена.
На-синисул ушел. Гандерсен пытался заснуть, и ему даже удалось погрузиться в беспокойную дремоту. Однако всю ночь в хижине мигало пламя светильников, шумно ходили сулидоры, нилдоры же, собравшиеся перед хижиной, долго что-то обсуждали. Как-то раз Гандерсен проснулся и заметил, что маленький лопоухий мунзор сидит у него на груди и скулит. Потом три сулидора подвесили рядом с тем местом, где он лежал, окровавленную тушу какого-то животного, и он слышал, как они раздирают мясо; вскоре он снова провалился в недолгий сон, но его опять разбудила дикая ссора из-за дележа добычи. Когда наступило холодное и пасмурное утро, Гандерсен чувствовал себя уставшим еще больше, чем если бы вообще не спал.
