– А если я получу от нилдоров обещание, что они оставят тебя в покое, пока ты…
– Я не пойду. Тебе пришлось бы применить силу. А это не входит в условия обязательства, которое ты дал нилдорам, верно? – Каллен первый раз за долгое время улыбнулся. – Там в углу есть бутылка вина. Будь другом.
Гандерсен пошел за бутылкой. Ему пришлось пройти мимо нескольких сулидоров. Разговор с Калленом так поглотил его, что он забыл о сулидорах, которых полно было в хижине: двое его проводников, те, кто охранял Каллена, и по крайней мере полдюжины других. Он взял вино и принес больному. Рука Каллена дрожала, но он сумел не пролить ни капли, потом, сделав глоток, протянул бутылку Гандерсену, который не мог ему отказать. Вино было теплым и сладким.
– Значит, договорились – ты не будешь пытаться забрать меня из этого селения, ладно? – настаивал Каллен. – Я знаю, что ты всерьез не думаешь о том, чтобы передать меня нилдорам, но, может быть, считаешь, что таким образом спасешь мне жизнь. Не делай этого, поскольку последствия были бы те же – так или иначе я попал бы в лапы нилдоров. Я останусь здесь. Ладно?
Гандерсен некоторое время молчал.
– Ну хорошо, пусть будет по-твоему, – наконец сказал он.
Каллен с облегчением вздохнул, откинулся на спину, повернувшись лицом к стене, и сказал:
– Жаль, что я потратил столько сил, чтобы тебя убедить. Нам еще столько надо друг другу сказать, а я уже устал.
– Отдохни немного, я приду позже.
– Нет. Останься. Поговори со мной. Расскажи, где ты был все эти годы, почему вернулся, кого видел, что делал? Расскажи мне обо всем. Я отдохну, пока буду тебя слушать. А потом… потом…
Голос Каллена прервался. Гандерсену показалось, что Каллен потерял сознание или, может быть, заснул. Глаза его были закрыты, он дышал медленно, с трудом. Гандерсен замолчал и начал ходить по хижине, разглядывая висящие на стенах шкуры, примитивные орудия, остатки еды. Сулидоры не обращали на него внимания. В хижине их было восемь. Они держались поодаль от умирающего, но все время на него смотрели. Гандерсена все больше подавляло присутствие этих огромных двуногих зверей, кошмарных созданий с клыками и когтями, с толстым хвостом и мощными челюстями; они входили, выходили и передвигались так, как будто его вообще не существовало. Он выпил еще немного вина, хотя ни вкус, ни запах его не были ему приятны.
– Рассказывай, я жду, – сказал Каллен, не открывая глаз.
Гандерсен начал говорить. Он говорил о восьми годах, которые провел на Земле, об овладевшем им беспокойстве, о трудно объяснимом желании вернуться на Белзагор, о необходимости найти себе новое место в жизни, утратив опору, которой была для него Компания. Он рассказывал о своем путешествии через лес к стойбищу нилдоров у озера, о том, как танцевал среди них и как ему пришлось обещать, что он приведет Каллена. Он говорил о Дикстре и женщине, найденных в развалинах станции, – без лишних подробностей, учитывая нынешнее состояние Каллена. Он рассказал и о том, что был с Синой в Ночь Пяти Лун. Он рассказал о Курце и о том, как тот изменился, пройдя повторное рождение. И о том, как добирался до Страны Туманов.
Три раза он думал, что Каллен заснул, а один раз ему показалось, что больной вообще не дышит. Однако, когда он переставал говорить, Каллен делал ему знак – кривил рот, слегка шевелил кончиками пальцев, – чтобы Гандерсен не прерывал рассказа. В конце, когда ему уже нечего было сказать, он долго молча ждал, пока Каллен снова не подаст признаков жизни.
– Ну, и?.. – наконец прошептал больной.
– Ну, и я оказался здесь.
– А отсюда куда направляешься?
– На Гору Возрождения, – спокойно ответил Гандерсен.
Каллен открыл глаза. Он кивнул сулидорам, чтобы ему приподняли подушки, и сел, наклонившись вперед.
– Зачем ты хочешь идти туда? – спросил он.
– Хочу узнать, что такое повторное рождение.
– Ты видел Курца?
– Видел.
– Он тоже хотел это узнать, – с усилием говорил Каллен. – Он уже понял, как это происходит, но хотел добраться до внутренней сущности повторного рождения, пережить это сам. Конечно, не из простого любопытства. У Курца были некоторые проблемы духовной природы. Он вбил себе в голову, что должен принести себя в жертву, чтобы покаяться за всю свою жизнь. Впрочем, справедливо. Вполне справедливо. И он пошел вновь возродиться. Сулидоры согласились. Вот это человек! Я видел его, прежде чем уйти на север.
– Сначала я думал, что тоже мог бы вновь возродиться, – сказал Гандерсен. – По тем же самым причинам: смесь любопытства и ощущения вины. Но я отказался от этой идеи. Да, я отправлюсь на эту гору, чтобы увидеть, что они делают, но не думаю, что буду просить их проделать то же самое со мной.
– Потому что увидел, как выглядит Курц?
– Отчасти. А также и потому, что мой первоначальный план показался мне каким-то… чересчур продуманным. Акт осмысленного выбора, а не акт веры. Нельзя отправляться туда и добровольно соглашаться на повторное рождение лишь из научного интереса. К этому нужно искренне стремиться.
– Так, как Курц?
– Именно так.
– А ты?
– Сам не знаю, – ответил Гандерсен. – Я думал, что и я испытываю это стремление, и сказал об этом Сине. Сейчас, однако, когда я уже почти добрался до этой горы, идея начинает казаться мне сомнительной.
– Может быть, ты просто испугался?
Гандерсен пожал плечами.
– Курц в самом деле зрелище не из приятных, – сказал он.
– Бывает хорошее повторное рождение, и бывает плохое, – объяснил Каллен. – У него было плохое. Я полагаю, это как-то зависит от душевных качеств и, естественно, от многого другого. Выпьем еще?
Гандерсен достал бутылку. Каллен, к которому, видимо, вернулось немного сил, сделал большой глоток.
– А ты прошел повторное рождение? – спросил Гандерсен.
– Я? Нет. Мне этого даже никогда не хотелось. Но я кое-что знаю. Курц – не первый из нас, кто через это прошел. До него было по крайней мере двенадцать.
– Кто?
Каллен назвал несколько фамилий – все они были людьми Компании, фигурировавшими в списке погибших во время исполнения служебных обязанностей. Некоторых из них Гандерсен знал, о других даже не слышал, поскольку они прибыли на Мир Холмана значительно раньше, чем он и Каллен.
– Есть и другие, – говорил Каллен. – Курц нашел их фамилии в рапортах, а нилдоры рассказали ему остальное. Никто из них не вернулся из Страны Туманов. Четверо или пятеро оказались в том же состоянии, что и Курц, – превратились в чудовищ.
– А остальные?
– Может быть, превратились в архангелов. Информация нилдоров была не вполне ясна. Они говорили о каком-то трансцедентальном погружении во Вселенную, об эволюции, ведущей к следующей степени воплощения, о резком подъеме – и тому подобное. Точно известно лишь то, что эти люди никогда больше не появлялись на территории Компании, Курц надеялся на нечто подобное. Однако, к сожалению, Курц – это Курц: наполовину ангел и наполовину демон, и в таком виде он возродился. И за таким Курцем теперь ухаживает Сина. Жаль, что ты отказался от своего желания, Ганди. Может быть, как раз тебе удалось бы повторное рождение. Можешь позвать Хор-тенебора? Мне нужно немного свежего воздуха, если мы хотим продолжить разговор. Это тот сулидор, который стоит у стены. Он обо мне заботится и вынесет на двор мои старые кости.
