– Ладно,– растерянно согласилась та.
София глубоко вздохнула и, не отрывая глаз от лица девушки, спросила:
– Рокси, ты знала, что Кери и Блэнда…
София вдруг не смогла окончить фразу, не хватило духа, но по выражению лица Роксаны, возникшему сразу после названия имен ее кузенов, она поняла, то та была в курсе происходящего.
– Я догадывалась, но не думала, что все так серьезно,– с неловкостью ответила Роксана, и глаза ее стыдливо забегали.
– Так это давно?
– Практически с детства…
– Почему же ты мне не сказала? Ты же видела, как я отношусь к Кери?– укоризненно проговорила София и отвернулась от нее.
– Ты ему нравилась… Правда… Я подумала, может, все закончится хорошо,– выпалила Роксана, будто в оправдание себе.
– Ты подумала?! А ты еще думать умеешь? Что ты за человек, что ты за подруга? Ты никогда не думала о других. И как тебе самой-то не противно было?
– Да не переживай ты так. Это сплошь и рядом сейчас,– возмутилась Роксана тону подруги.– Это жизнь, и не стоит разочаровываться каждый раз, как она тебя уколет.
– Ах какое красноречие!– разозлилась София.– Может быть, тебе твои принципы и помогают, но мне очень жаль отдавать свои чувства и время пустозвонам!
В этот момент София осознала, что никогда не была по-настоящему близка с Роксаной и даже не обнаруживала ничего общего с ней.
– Неужели тебе было все равно, что мы подруги?– напоследок бросила София и отвернулась от девушки.
Роксана виновато потупила взгляд и вся ее жизнерадостность, самоуверенность и беспечность развеялись.
– Надо было тебе рассказать,– сказала себе под нос Эдвардс.
София только покачала головой и вышла из оранжереи. Выяснять больше было нечего. Она направилась прямиком в кафетерий университета. Остановившись в дверях, она глазами нашла Кери. Он и Блэнда сидели у окна и о чем-то увлеченно беседовали. Девушка вдруг ощутила какое-то абсолютное равнодушие, холод в душе и, расправив плечи, усилием воли сметая всплывающие в памяти картины воскресного вечера, устремилась к парочке.
Кери и Блэнда сразу ее заметили. Он привстал и отвесил клоунский поклон.
– Моя божественная Клеопатра, приветствую вас!
София была готова придушить его за этот сладкий, омерзительный тон в ее адрес. Блэнда как ни в чем не бывало криво улыбнулась и отвернула голову в другую сторону. София решительно присела рядом с ней напротив Кери и, не сводя с него глаз, пренебрежительным тоном обратилась к Блэнде:
– Оставь нас вдвоем.
– Что это?– возмутилась та.
– Я сказала – попасись на лужайке!– уже более резко повторила Мэдисон.
– Ты что себе позволяешь?– крикнула Блэнда.
– Блэнда, тише… Иди, прогуляйся, найди Рокси,– попросил Кери, сам недоумевая, что происходит с Софией.
Он мило улыбнулся и придвинулся к столу, чтобы быть ближе к лицу девушки.
– Не обижай мою кузину.
София дождалась, когда уйдет Блэнда, сама придвинулась ближе и, глядя прямо в зрачки Кери, тихо, чтобы было слышно только ему, без колебаний бесстрастным тоном произнесла:
– Не понимаю одного: как бог создает таких красивых людей, но забывает наполнить их достойным содержанием?
Кери оторопел от неожиданной дерзости девчонки.
–…Ты лжец, каких свет не видывал. Ты аморальный тип и трус. И все твои выходки, поступки, красивые жесты ничего не значат, потому что живешь ты под маской, скрывая свою истинную безобразную, невежественную натуру.
– По-моему, ты сегодня не выспалась,– растерянно предположил Кери.
Но София не дала ему продолжить.
– Знаешь ли ты, как унизительно иметь в своем кругу таких знакомых, как ты? Как омерзительно осознавать, что твои лучшие знакомые извращенцы, которые к тому же очень убедительно играют порядочных, великосветских людей…
– Да, о чем ты, мать твою?!– раздраженно возмутился Кери и вскочил со стула.
– Об инцесте!– откровенно выдала София и с мстительной удовлетворенностью пронаблюдала, как Эдвардс оседает на стул, плечи медленно опускаются и его смелый взгляд потухает.
Она с жалостью скрестила руки на груди и громко продолжила:
– Это когда родственники занимаются сексом на белых шелковых простынях… при этом тщательно скрывают свои отношения…
– Замолчи!– нервно перебил Кери и оглянулся на зал кафетерия, чтобы убедиться в том, что их никто не слышит.
– Я тоже не хотела на это смотреть,– насмешливо призналась София.– Самое интересное – как тебе удавалось играть на два поля? Хотя… при твоих актерских способностях это вполне объяснимо. Но как же Блэнда могла это выдержать, бедняжка?
– Ты все не так поняла…– начал было Кери, но девушка снова перебила его.
– Я никогда не носила маску, не притворялась, не лгала, а ты все еще играешь в маскарад. Мне жаль тебя, потому что у меня еще есть шанс жить настоящей жизнью и гордиться собой, а ты навсегда останешься жалким квазимодо под яркой маской донжуана. Если у тебя нет мужества признаться и извиниться даже после того, как я сама все узнала и рассказала тебе, то вся твоя жизнь – просто грязное нутро маски. Знаешь ли, маска – очень коварная вещь, когда-нибудь она тебя предаст.
– Да, наверное, нам с тобой не по пути,– глухо сказал Кери.
– Наверное?!– усмехнулась София.– И ты еще в этом сомневаешься?!
Кери поднял глаза на девушку, долго рассматривал ее лицо и внутренне удивлялся небывалой перемене в характере. Он был уверен в ее большой увлеченности им. У него даже возникло чувство сожаления по поводу столь короткого романа. Но ситуация была однозначно определена. Никаких поворотов и неожиданностей она не предусматривала.
– Что ж, тогда – просто хорошие знакомые? Нам ведь еще ставить «Ромео и Джульетту»?– самонадеянно заявил он.
– Просто знакомые,– снисходительно поправила она и вышла из-за стола.– Хотя мне очень жаль, что моем кругу такие вот знакомые…
Конечно, он все понял. Но до чувства вины ему было так же далеко, как до порядочности и до простой искренности. Единственное, что он хотел бы оставить в тайне, – это свои отношения с сестрой. Если об этом узнали бы его и ее родители, его прекрасная беззаботная жизнь закончилась бы одним махом.
София твердой походкой вышла из зала, и только тогда ее губы задрожали и в глазах появились слезы. Она ускорила шаг и спряталась в женском туалете, чувствуя, что, если не возьмет себя в руки, разрыдается прямо на глазах у всех.
Одному богу было известно, как она смогла собрать волю в кулак, чтобы сказать Эдвардсу все, что задумала. Конечно, сиюминутное удовлетворение от высказанного испарилось. Это были всего лишь слова, которые не принесли ей успокоения. Но как же она презирала парня за то, что он дал ей надежду на будущее, создал иллюзию чистой любви и разбил их в один миг. А собирать осколки предоставил ей одной, без извинений и сожалений. «Лицемер! Говорил, что обижен моим невниманием, что я должна быть с ним искренна. Теперь я понимаю, что он хотел только поймать меня в свои сети, как очередную наивную птичку. А я повелась на свой страх потерять его, как будто он единственный мужчина на свете. Ну, вообще-то, он и был единственный, кто обратил внимание… Как же я тебя ненавижу, Эдвардс! Как я могла так ошибиться в тебе?»
